Одержизнь - стр. 5
– Убийцей можете стать и вы. Стали бы им несколько секунд назад. Вас бы им назначили. И опекун из вас поганый.
Злится, понимает Канселье. Ох как злится. Да, не стоило при нём так отзываться о Ланглу. Чёртов пацан… Такой и правда из машины на ходу прыгнуть может. Потом не оправдаешься перед Советом.
– Ладно, Жиль. Извини, – примирительно произносит Канселье.
– Вы и мизинца его не стоите, – сверля взглядом пуговицу на его мундире, цедит Бойер.
– Хорошо, не стóю. Давай-ка, пересаживайся вперёд. И пристёгивайся для надёжности.
– Вы ничего о нём не знаете, – продолжает Жиль. – Осуждать проще. Проще назвать убийцей того, кто спас ваш грёбаный город. Кто сберёг его детей. А, да! Это и мой грёбаный город тоже. И я жив только благодаря отцу Ланглу.
Давая понять, что разговор окончен, Жиль захлопывает дверцу электромобиля и щёлкает блокиратором. Канселье возвращается за руль, чувствуя себя несколько неловко. С собственными детьми в возрасте Жиля Бойера ему было куда проще общаться.
«А что дети? – думает Канселье, заводя двигатель. – Мои – обычные, домашние, спокойные, при отце и матери. Не сравнить с этим. Нет, зря я так про Ланглу. Мальчишка за него порвать готов, не учёл. А врагами нам с ним быть совсем нельзя…»
Он заглядывает в зеркало заднего вида. Бойер сидит, глядя перед собой, рот – прямая линия. В голубых глазах стынут льдом упрямство и тоска. Вот как теперь говорить с ним?
– Жиль, – окликает его Канселье, – я прошу прощения за свои слова. Мир?
Молчит. Замкнулся, закрылся, и ключа не найти. «Это пока не найти, – кивает сам себе Канселье. – Нет, Жиль, нам придётся ладить. Как бы тебе ни хотелось, чтобы я оставил тебя в покое».
Электромобиль продолжает свой путь к Ядру, погромыхивая помятым задним крылом. Канселье собственноручно выправлял его после того, как машина побывала в толпе во время беспорядков. Стекло пришлось менять, а вот жестяных деталей не нашлось. Зато они со старшим сыном приобрели ценные навыки в ремонте электромобиля.
«Сегодня – начальник полиции, а кем я буду завтра при новой власти – неизвестно, – рассудил тогда Канселье-старший. – А умения разные нужны».
Взметнув облако пыли, их обгоняет машина кого-то из богатых студентов: за рулём юнец, на заднем сиденье три девчонки, машут руками в открытые окна. Канселье провожает их взглядом и оглядывается на Жиля. Тот с безразличием смотрит на линию горизонта.
– Кажется, твои друзья, – пытается завязать разговор Канселье.
– Элитарии мне не друзья, – отрезает подросток.
– Суров! И как ты думаешь жить в Ядре, не общаясь с равными по происхождению?
– Если мне уготовано работать на людей, общаться я буду с теми, для кого стану работать.
– Пример Доминика Каро для тебя ничего не значит?
– Я не собираюсь вести в Ядро тех, кто дорог. Я сам к ним уйду.
Начальник полиции не может сдержать усмешку.
– Что? – настороженно спрашивает Жиль.
– Да ничего. Возраст у тебя замечательный. Всё в мире либо чёрное, либо белое.
– Либо я не хочу с вами разговаривать.
– Да чёрт с тобой, не разговаривай. Только дверь больше на ходу не открывай.
Остаток пути до Ядра Жиль спит, натянув на голову безразмерный свитер, а Канселье думает о своём. О том, что сын всё больше времени проводит со своей девушкой, а дочь всё кашляет и кашляет с самой зимы.