Очкарик - стр. 72
Ася в это не верила. Крайнув был глубоко религиозен, очень умен и при этом миролюбив как апостол. Ему, единственному в городе, выпала честь получить аудиенцию у самого папы Иоанна Павла II. Но кацапы и не такое придумают, чтобы очернить поляков. Они искажают даже новейшую историю, лишь бы сохранить имидж угнетенного народа. А сами ни разу не организовали ни одного восстания. Кланяются Москве.
Девушка понятия не имела о том, что Крайнув так сильно ненавидит кацапов, что даже изменил фамилию с Крайнов, чтобы никому не пришло в голову, что у него тоже имеются белорусские корни.
– Гуляю. – Он, как всегда, обезоруживающе улыбнулся.
Учитель протянул в ее сторону армейский вещмешок и развязал веревку. Ася заглянула внутрь и увидела толстую стопку распечатанных на домашнем принтере листовок с изображением Ромуальда Раиса, голубую эмаль в аэрозоле и банки с черной смолой.
Ася в ответ протянула ключ от башни. Когда они наконец поднялись в главный зал, в котором должна была состояться церемония открытия, она молча схватила одну из кистей и обмакнула ее в смолу. На гербе белорусской «Погони» они вместе нарисовали символ Меча Храброго, а пониже, большими буквами, Ася дописала: СВО. Точно таким же шрифтом, как на эмблемах непобедимых солдат. Она чувствовала себя сейчас одной из них.
– Смерть врагам отчизны, – с пафосом произнесла она, когда они поднимались выше, чтобы разбросать листовки.
– Наша Инка. – Крайнув похлопал ее по плечу.
Даже на пятой рее, под ветром Атлантики, Ася не чувствовала себя такой счастливой, как сейчас.
Мариуш Корч выключил зажигание в фургоне своих родителей и взглянул на Яугена Пашку, сидевшего рядом, на пассажирском месте, а потом повернулся и взял с заднего сиденья видеокамеру. Он включил аппарат на запись и навел объектив на группу скинхедов, оккупирующих вход в хайнувский Дом культуры «Шахтер». Над их головой находился монохромный плакат, изображающий ребенка, который с ужасом смотрел на солдата с карабином. Красная надпись гласила: «Бурый – не наш герой».
– Звонить Блажею? – спросил по-белорусски Корч.
– Пусти ему стрелу, – ответил Яуген. – Или лучше эсэмэсни. Если начнется акция, можешь не успеть ответить. Пусть сам решает, прислать ли нам подмогу.
Он посмотрел в окно.
– Похоже, сюда навезли всех типа фанатов «Ягеллонии».
– Скорее, краковской «Вислы», чувак, – пробормотал Мариуш и осмотрелся. – Кажется, их привезли на заказных автобусах. Номера не местные.
Он быстро написал сообщение, а потом тихонько сфотографировал собравшихся и выслал картинку в качестве подтверждения. Ответ пришел сразу же.
– Он высылает патрульную машину. – Мариуш разрумянился и положил в рот клубничную жвачку.
– Только одну?
– Он спрашивает, вооружены ли они, и просит оставить камеру в машине. За ней проследят.
– Ну уж нет. – Яуген покачал головой и вылез из машины.
Они двинулись в сторону толпы походкой ковбоев, входящих в салун. Издалека они были похожи на пару американских комиков, Лорела и Харди. Только Мариуш Корч, худой и очень высокий, для Стэна Лорела был слишком красив. Даже в приступах злости у него был взгляд верного пса, и всем, без исключения, женщинам хотелось пожалеть и приласкать его. Длинные волосы Мариуша всегда были заплетены в косу на бабский манер, что еще больше смягчало черты его лица и придавало очарования, но на националистов действовало как красная тряпка на быка. Они, вне сомнений, держали его за педика. Что же до Яугена, то это был лысый качок, который спокойно мог бы поменяться местами с любым из персонажей из-за двери. Сегодня он, не в пример Корчу, не надел строгий костюм, поскольку такового у него не имелось. А в «погребальный» времен школьного выпускного бала не помещались его раздавшиеся раза в полтора плечи. Не надел он и черную футболку, обычно служившую вечерним нарядом. По одной простой причине – у него было только две таких и обе были грязные. Поэтому он пришел в рубашке поло от Фреда Перри, а на голову напялил кепку с надписью «Бандитская Пила». Едва Мариуш и Яуген появились на горизонте, лысые принялись скандировать, но, разглядев культовый лавр на груди Яугена, смиренно расступились.