Очень (не) обычная история - стр. 16

— Да! — рявкаю в трубку.

— Алло! Егор Владимирович, доброе утро! — раздается бодрый голос на том конце.

— Короче, Олег, — подгоняю к сути своего безопасника.

— У меня две новости, шеф. Первая: по Крыловой все чисто; вторая: ее везут в полицию.

— Ты серьезно? — Мои брови ползут вверх, и я чуть не захлебываюсь кефиром. — Откуда знаешь?

— Она Валерии позвонила и предупредила, что, возможно, не выйдет на работу. Что прикажете, вытаскивать ее или пускай сама разбирается?

— В каком она отделении? — Я сажусь на стул и, откинув голову назад, устало тру глаза.

— На Соколово-Мещерской.

— Это в Куркино, что ли? — Делаю глоток и с грохотом отставляю стакан в сторону.

— Да.

— Ты далеко от моего дома? — Провожу пятерней по волосам.

— Минут двадцать, если без пробок.

— Хорошо. Подъезжай. Вместе поедем. Надо помочь этой несчастной.

Помочь вставить мозги и сотворить правосудие. Как будто у меня дел поважнее нет.

Поднимаюсь со стула и подхожу к панорамному окну. Упираюсь лбом в холодное стекло и пытаюсь понять истинные мотивы своих действий. Я точно знаю, что это не совесть и не благие намерения. Зацепила меня девчонка. Зацепила и не отпускает. Будто клешнями держит.

Спустя час я сижу за столом в кабинете участкового. Справа от меня зареванная Анна, а через два стула от нее — старая цыганка в длинной красочной юбке, обшарпанной дубленке и с платком на голове.

Пухлый сотрудник полиции громко сербает чай из алюминиевого подстаканника, затем медленно отставляет его в сторону. От кипятка его щеки становятся еще розовее.

— Зачем же вы, девушка, в драку полезли? — задумчиво спрашивает участковый, глядя на лист бумаги в своих руках.

— Я не лезла в драку, а защищалась. Это разные вещи, — практически выкрикивает Анна, но смотреть в мою сторону даже не решается.

Вот дура шальная!

— А гражданка Жемчужная утверждает, что это вы набросились на нее, — говорит мужчина и снова громко хлюпает чаем. От этого противного звука хочется заткнуть уши.

— Я всего лишь словила ее за руку, когда она вытаскивала кошелек из сумки той девушки, которая сейчас сидит за дверью, — продолжает защищаться Анна. Вид у нее жалкий: шапка съехала набекрень, тушь размазалась по лицу, а нос покраснел и вспух. Видимо, плакала.

Цыганка начинает что-то кричать на своем и махать руками.

— Там полная маршрутка свидетелей. Вы бы их опросили, — чуть не плачет Крылова.

Меня начинает выбешивать вся эта ситуация. Конечно, получить моральный нагоняй этой заразе полезно. Но бросать ее под жесткий пресс я не позволю.

—Тихо! — Участковый бьет ладонью по столу. — Иначе обеих закрою на пятнадцать суток.

Я смиряю взглядом раздухарившуюся Анну, и она притихает.

— Товарищ участковый, — я поднимаюсь со стула и незаметно кладу ему в папку белый конверт, — разберитесь в этом деле. А со своей племянницей я решу вопрос сам.

— Конечно, господин Громов. Во всем разберемся. — Взгляд правоохранителя явно веселеет, он чиркает шариковой ручкой пропуск и протягивает его мне. — А виноватых накажем по всей строгости закона, — добавляет он и бросает взгляд на недовольную цыганку.

Я подхожу к Крыловой и, поднимая ее за рукав, чуть ли не за шкирку вывожу в коридор. Молча выходим на улицу и садимся в машину.

— Ты чем, мать твою, думала? — спрашиваю я, поворачиваясь к этой ходячей катастрофе. — Или тебе вообще думать нечем? Ты понимаешь, что я из-за твоей дурацкой выходки лишился денег?