Обязана быть его - стр. 18
— Папа? – переспросила я, хмурясь, и обернулась к коридору, будто бы Эдуард мог появиться там от одного упоминания о нём.
То, что он не вышел мне навстречу, само по себе было странно, но напуганная, я только сейчас придала этому значение.
— А где сам папа? – снова посмотрела на дочь.
— Он уехал в командировку, — бесхитростно отозвалась она. В уголках её губ остался шоколад, и я по привычке стёрла его пальцами. – Ещё вчера вечером. Вначале вы вдвоём уехали, а потом он вернулся и опять уехал. Сказал, что ты очень занята, и чтобы я не звонила тебе. Сказал, если я не буду тебе мешать, он привезёт мне много кукол, — протараторив это, она набрала в лёгкие побольше воздуха, но выдохнула, не сказав ни слова. – Пить хочу, — проныла жалобно.
Я встала с корточек и, налив стакан воды, протянула ей. Соня тут же припала к нему и жадно выпила почти всё. Я осмотрела стол, пол. Невольно подумала, что теперь у дочери наверняка появится сыпь, что завтра её будет тошнить и…
— Я же была хорошей девочкой? – ворвался в моё сознание голосок дочери. – Папа сказал, что я должна быть хорошей девочкой. Я тебе не мешала, мам. Я честно не звонила.
— Не мешала, — я села рядом с ней и крепко обняла. – Ты не помешала бы мне, даже если бы позвонила, милая.
Меня трясло, голос дрожал. Истерика всё же накрыла. Догадаться, что нет никакой командировки, было нетрудно. Уехать вот так, бросив дочь…
— Мам, ты замёрзла? – почувствовав мою дрожь, тут же спросила Соня.
— Да… — отозвалась я и тут же вытерла влагу со щёк. — Да. Ты… ты минутку посиди тут, ладно? Я сейчас приду.
Внезапная мысль заставила меня подскочить. Быстро дойдя до спальни, я открыла ящик, где обычно лежали наличные и карточки – ничего. Перерыла весь, сверху донизу, прекрасно зная, что это не поможет. Шкатулочка с украшениями тоже оказалась пуста. Обручальное кольцо… Дорогое обручальное кольцо из белого золота… Эдуард попросил снять его перед тем, как я пошла к Терентьеву. Даже его не было.
Я сжала подвеску, казавшуюся удавкой. Вот и всё, что у меня осталось. Ни денег, ни того, что можно бы было продать, разве что…
Раскрыла шкаф. Несколько дорогих сумок, что подарил мне Эдуард в прошлом, пропали, те же, что остались…
Стоя у раскрытого шкафа, я запрокинула голову и глухо засмеялась мёртвым, лающим смехом, быстро сменившимся глухими всхлипами.
— Мам… — в дверях появилась дочка. – Мамочка… — подбежав, она обхватила тонкими руками мои ноги и задрала голову. – Не плачь. Папа ненадолго уехал. Ты не соскучишься. И… и он тебе тоже что-нибудь обязательно привезёт.
— Конечно, — я присела и опять обняла её. – Конечно, — выдохнула, понимая, что меньше чем через неделю нам нужно заплатить за квартиру. За съёмную квартиру. А потом за садик и…
— Всё будет хорошо, — шепнула, стараясь убедить в этом вовсе не дочь. Я должна справиться. Должна. Только… Стиснула объятия сильнее. – Я сейчас уложу тебя. Ты… Ты только…
Сглотнула ком в горле, надеясь лишь на одно: на то, что дочь сегодня уснёт быстро. Потому что убаюкивать её у меня не было никаких сил. Никаких. Только горечь и слёзы. А убаюкивать собственного ребёнка горечью… Нет.
Будто услышав мои мольбы, Соня быстро притихла. Не знаю, действительно ли она уснула или просто почувствовала, что мне нужно побыть одной. Поцеловав её напоследок в мягкую щёчку, я выключила ночник и вышла из детской.