Размер шрифта
-
+
Обратная перспектива - стр. 11
Если и так всего под рукой?!
А самое главное, что меня там, в лесу,
Не коснутся ни ревность, ни зависть,
Которые отравляют мне жизнь в городе.
Но самое обидное,
Что я никогда не буду жить в лесу.
Потому что.
«Мне приснился хороший сон. Я умер…»
Мне приснился хороший сон. Я умер.
И вот лежу я во гробе.
Наверху голуби сизые воркуют
И еще какие-то черные крыльями машут.
Вороны, наверное.
Прилетели выпить за помин моей души.
Выпьют. Из дождевой лужицы.
А ко мне опять придет хороший сон.
Будто бы хожу я по весеннему лесу.
Улыбаюсь фиалкам розовым
И пролескам голубым.
И они мне улыбаются.
А зачем умирать-то было?
«В ноябрьскую грязь окунув глаза…»
В ноябрьскую грязь окунув глаза
И туфли по самое что ни есть,
Ты нервничаешь, как солдат на параде,
И хмуришься, и идешь не в ногу.
В ноябрьскую грязь окунув глаза,
Ты видишь лежащего на асфальте
Огромного, как свинья, карася —
Зажарить бы, что ли, его – а жалко.
В ноябрьскую грязь окунув глаза,
Ты видишь там честного браконьера,
Который пытается брюхо вспороть русалке —
Икры-то, думает, сколько будет!
В ноябрьскую грязь окунув глаза,
Ты видишь там себя самого,
Растерянно хлопающего глазами,
И думаешь: когда же выпадет снег.
Время ЧЕ
1
Как тебе живется, де ла Серна?
Скверно? Люди, видимо, не те.
Лепрозорий, нищая таверна,
А еще и прозвище – Тете.
Вот такая странная картина
Возникает среди разных книг:
Нежная, как солнце, Аргентина —
Та, в которой, в общем, ты возник.
Ничего, не жалуйся, Эрнесто,
Бог один, наверно, в этом прав:
Революция тебе невеста,
Пусть ты врач и пусть ты костоправ.
2
Забудем о детях и женах,
О хлебе и об еде,
Будем лечить прокаженных
Всегда и везде.
Будем Богу молиться,
Чтоб с неба текла вода,
Чтоб наши тусклые лица
Нравились ему иногда.
3
Полно по фене ботать,
Не надо нам сопромата,
Надо всегда работать,
Хотя бы из автомата.
И, нежности потакая,
Полная любви и ласки,
Жестокая жизнь такая
Щурит надменно глазки.
А ты говоришь: «Чинчина»,
А ты говоришь: «Кордова»,
Была б иногда причина,
Чтоб не дойти до гроба.
4
Кукуруза в полях уже поспевает,
А полет твой, увы, бескрыл.
«Революция без стрельбы не бывает», —
Че Гевара так говорил.
Кем он был, этот астматик бледный:
Врачом или палачом?
То слишком богатый, то слишком бедный,
Но вечность здесь ни при чем.
Она всегда тобой отобедает,
А вот то, что будет потом,
Бог единственно только и ведает
В существованье своем простом.
5
Книжник, странник, а мир огромен,
В сердце грусть, а ступни в росе.
Кто бы знал, где ты похоронен, —
Не на взлетной же полосе.
Мы, наверно, не то любили —
Ты ведь знал, чем закончится круг,
Что придется лежать в могиле
Да без обеих рук.
Куба в море гневно качалась,
Кто-то корчился в параличе.
Никогда оно не кончалось —
Время Че, время Че, время Че.
6
«Он человеком был всегда без сердца, —
Анита так писала чрез года, —
И всех, в ком не нашел единоверца,
Расстреливал без всякого суда».
Он революции был гневный пламень —
И горы разрушал, и города.
И в нем тогда сошлись вода и камень —
Кто б знал, что камень раскрошит вода?
Не хмурься, не печалься, команданте!
Гляди, как много солнышка вокруг.
Мне любопытно, а в какой бы Данте
Тебя отправил високосный круг?
7
Плачь, Аргентина, плачь
С Кубою заодно.
Вот он, святой палач,
Завернутый в полотно
Революции. Плачьте и вы —
Те, кто расстрелян им.
Любой фанатизм, увы,
Мертвым страшней, чем живым.
Революцией не наешься всласть,
Страница 11