Обращение в слух - стр. 40

– Где реально воюют! – вставил Белявский.

– Эберстадт говорит, что ни одно научное объяснение не работает… И, что важно, – невероятный разрыв между классами. Образованный класс, люди с высшим образованием – смертность почти такая же, как в Европе. Сравнительно небольшая. Приемлемая. А вот люди без среднего образования – вымирают, как в самой нищей Африке, как в Зимбабве: он пишет, что даже при всех недостатках России – при относительной бедности, при плохой экологии, медицине – такие масштабы смертности необъяснимы…

– Умом Зимбабве не понять! – изрёк Дмитрий Всеволодович. – Ну так вот и вопрос нам, про душу-то: в чём загадка? Почему трактора – кувыркучие? Почему шестьдесят человек – одним шприцем? Почему смертность хуже, чем в Сомали?..

– Ну, это вопросы такого рода… – Анна сделала неопределённый жест. – «Что делать», «кто виноват»…

– А я знаю ответ! – заявил Дмитрий Всеволодович. – И скажу за обедом. Фёдор! Вам хозяин не говорил про табльдот? Уже время, вообще-то.

– Да-да, Эрик просил извиниться, он просит ещё полчаса.

– Мне нравится, как вы говорите «Эри́к», «Эри́кь». Ну хорошо, есть у вас что-нибудь аппетитное перед обедом? Какая-нибудь, скажем, девушка аппетитная, полная жизни?..

– Есть запись чудесной девушки из Чебоксар —

– Чухонка!

– Нет, русская. Просто родом из Чебоксар. Но запись довольно длительная… продолжительная, большой тайминг…

– Ань, ты выдержишь продолжительную чухонку? Ставьте, Фёдор, чухонку из Чебоксар!

Я по Волге очень скучаю. Вот Лёшка не так. У него деревня была не на Волге. А я выросла именно на берегу. И вот когда лежишь спишь, и слышно моторные лодки… Это, можно сказать, в крови уже: всё лето из воды не вылазиешь, ягоды эти, грибы, рыбалка… А заливные луга там какие! Напротив нашего города остров Козий (так называется, Козий), весной он заливается полностью – а как лёд ушёл, вода спала – и начинается: трава в рост человека, её не раздвинешь, такая она густая вся, обалденная! Но она от солнца сразу сжигается, потому что на Волгу-то самые жаркие лучи… И клубника: здесь она маленькая, водянистая, и зелёнки отдираются плохо – а там она размером вот такая! И по вкусу она – медовая!.. А рыбалка? Весной идёт чехонь – это типа длинной воблы, но в сто раз вкуснее, «царская рыба» её называют. Такой кайф был эту резинку с чехониной вытягивать!.. Тогда в уху ещё воду брали из Волги, варили: добавят туда стопку водки…

А сейчас воду из Волги не берут?

Да что-о вы! Сейчас там даже купаться опасно. Не считая, что там и желтухи, и дизентерии, и всё, – так над нами ещё и «Химпром»… Деревни рыбацкие все пустуют, потому что ловить некого. И раки все умерли в Волге, потому что они только в чистой воде живут…

Здесь в Москве-то летом и сходить некуда – и такое чувство невыполненного долга, что ты за всё лето ничего не собрал, никого не поймал, и даже ни разу нос не поморозил в воде… Волга-то, она до двадцати градусов никогда не прогревается. По крайней мере, в наших местах. Ну, и как лягушки там – до посинения купаешься – и всё лето. Закалка получается.

В Хохляндию когда ездила первый раз, там река Буг – она хоть и порожистая, но прямо как парное молоко! Я думаю: «Прям как в ванне…» А они все стоят: ой, даже не раздеваются. Говорят мне: «Ну ты мо-орж!» Смотрят на меня, как будто я с Луны свалилась, – и я на них так же… Первое было в моей жизни большое путешествие. Плюс ещё я одна, восемнадцать лет, так прикольно всё!..