Обращение в слух - стр. 42
Мы вообще, вся семья – гастролёры. Мама с папой в Удмуртии встретились, бабушка с дедом на Сахалине…
Строили там чего-то после войны. Ещё японцев застали: вместе работали, в ихних этих бочках мылись. Дед рассказывал: они не в банях моются, а в бочке. Горячих камней накидают, сидят… Пили водку ихнюю, самогонку.
А потом японцев оттуда прогнали – за сорок восемь часов всех посажали на плоты. А кто не помещался – японцы своих жён и детей топили. Это уже дед с бабушкой вместе рассказывали. Прямо загоняли в море, говорят, и топили. Кто себе животы вскрывал, харакири делали… Это, говорят, было всё на наших глазах…
У меня вообще бабушка очень яркая личность. Дед-то из крепостных, у них вся семья такая – любители… А бабушка вообще никогда не употребляла. Она очень интеллигентная, не ругалась никогда матом, даже голоса никогда не повышала.
Когда они с дедом познакомились, решили совместно жить, дед говорит ей: «Переезжай ко мне».
«И вот жду-жду её, – говорит, – а она не идёт. Прихожу – сидит на чемоданах». Оказывается, бабушка дала себе слово: «Если он не придёт за мной, я к нему сама не пойду».
Он приходит: «Ты чё сидишь-то? я же тебя там жду!» Взял её чемодан – и она с чистой совестью, что он за ней сам пришёл, пошла к нему жить… Вот такой человек.
Всё детство мы прожили у неё: старшая сестра и я. Мать с отцом развелись, когда мне было три года, и после этого отношения не поддерживали. Воспитывала только бабушка нас: и косички, и завтраки, и уроки…
Жили бедно, конечно. Мама одна, и развалился Советский Союз… бедно жили. Я, естественно, после школы сразу быстрей работать (хотя училась очень хорошо). Потом приехала в Москву – и три года: пекарем, пекарь-кондитером…
Ну и как-то раз приезжаю в отпуск домой с Москвы.
А у нас из центра города, если чуть опоздаешь, автобусов нет – не уедешь. А я заболталась с девчонками и припозднилась. Смотрю: машина стоит, там знакомый парень за рулём, как раз с моего района.
Подхожу: «Андрей, довезёшь?»
А с заднего сиденья: «Ой, Тань, это ты что ли?» (Меня же в городе редко видят.)
Я говорю: «А там кто?»
И выходит такой высо-окий парень. Я говорю: «Это ты, что ль, Лёшк?!»
А мы учились с его старшей сестрой в параллельных классах.
Он так для меня всегда и был – младший братик моей подруги. Он ещё тогда маленький был росточком, а ещё он ушастый у меня, курносый, смешной… И на три года младше – я его никогда и как парня-то не воспринимала. А он всю жизнь был влюблён. Бегал на дискотеку, смотрел, с кем я танцую… Ну, мы смеялись, естественно… не то чтобы зло смеялись, а так: «Ну ла-адно!» – поцелуешь его в щёчку подойдёшь, за ухо потреплешь… Ну, чтобы не обижать…
И тут смотрю: вырос так, возмужал…
Довезли – а я проболталась по дороге, что завтра еду к бабушке в баню.
А это опять через весь город в другой район. У нас город растянутый Чебоксары, автобусы ходят редко, и на весь город одна автостанция. Так он с самого утра – в рубашечке, в брючках, весь такой накрахмаленный… А я только часов в пять вечера собралась.
Встретил меня как ни в чём не бывало: «Привет-привет! Погуляем на Волгу?..»
Потом только признался, что с самого утра там торчал. Ждал, когда я уже поеду-то через автостанцию эту…
И как раз у него день рождения – двадцать лет. База отдыха, всё: бассейн, Волга… Ой, столько было шашлыков, столько водки!.. Помню, двадцать шестого апреля шёл снег – а мы всей толпой в Волгу!.. И девчонки тоже, и все… Один такой толстый у нас в компании, самый последний заходит и про себя говорит: «Чё как дурак лезу?..»