Обезглавленное древо. Книга вторая. Джори - стр. 17
— Не за что, — медленно произнес Айк, — постарайся больше не красть… — и неожиданно добавил: — Во всяком случае, не попадаться!
Углы рта человека дрогнули в слабой улыбке.
— Теперь уже без разницы. — Какое-то отрешенное спокойствие прозвучало в его голосе. Спокойствие обреченного. — А жаль.
— Да, жаль, — согласился Айк и мягко потянул лошадь за повод, — давай, девочка, шевели ногами. Овес тебя ждет.
***
Дождь почти прекратился, в разрывах облаков робко голубело небо. Плащ промок насквозь, и Айк, вернувшись, первым делом повесил его сохнуть у плиты. Жарко натопленная, она распространяла ровное, мягкое тепло.
Айк присел у стола и начал жадно откусывать от большого куска хлеба, запивая молоком. Перед Свершениями он никогда не ел, и сейчас голод давал о себе знать.
— Поднимись сюда! — крикнул сверху Эдвард.
Айк поморщился, но затолкал в рот остаток хлеба и поспешил на зов.
Отец был в мастерской — он успел переодеться и распустить влажные волосы и выглядел очень по-домашнему. Дома, в лесу, он не носил косу и не одевался в черное, словно стремился забыть о том, что происходило в городе.
Айк теперь поступал так же.
— Сегодня ты превзошел самого себя, — произнес Эдвард, не скрывая досады, — может, стоило отпустить этого парня, просто погрозив ему пальцем в назидание?
— О чем ты? — Айк старательно изобразил удивление.
— Там был один из членов магистрата. И, разумеется, он обо всем доложит Гренадье.
— Ну и пусть докладывает. Все было по закону.
— По закону — да. Но не по правилам. — Эдвард устало опустился на стул. Левой рукой он поддерживал правую, сломанную три года назад. — Айк, это уже не в первый раз. Я тебя предупреждал, ты бьешь слишком слабо. Магистрат недоволен.
В душе Айка вспыхнуло привычное раздражение.
— Я не буду избивать в кровь человека, который украл, просто потому что был голоден!
— Позволь спросить, чья шкура тебе дороже — преступников или твоя собственная? Твоего брата? Сестер? Ты подставляешь их под удар…
— Никого я не подставляю! — окончательно разозлился Айк. — Я все сделал правильно! Если магистрат это не устраивает, пусть сами берутся за плеть!
Глаза отца сверкнули, и Айк с трудом поборол желание зажмуриться в ожидании удара. Но Эдвард овладел собой — лишь на скулах от ярости проступили желваки.
— Ты понимаешь, что твой протест ничего не изменит? — холодно произнес он. — Ты ничем не поможешь этим людям, а вот нам нанесешь вред и немалый. Не мы определяем меру наказания, когда ты это усвоишь? Мы только исполнители и имеем право карать, но не миловать!
— Можно подумать, ты никогда не придерживаешь руку, наказывая! — парировал Айк, холодея от собственной наглости.
Эдвард вскинул брови, но удивление было явно деланным — скорее, гнев, замаскированный под удивление.
— Вот именно! И зря, поскольку тоже много раз получал нарекания от магистрата. Если еще и ты пойдешь по этой дорожке, нас обоих выкинут отсюда. И нам останется только сдохнуть с голоду!
Айк упрямо молчал, глядя в сторону. Эдвард отвернулся и начал растапливать камин.
— Сходи домой, проверь, все ли в порядке. И повзрослей уже наконец.
Айк развернулся и вышел из мастерской. С грохотом спустился по лестнице, сдернул с веревки, натянутой над плитой, еще влажный плащ и хлопнул дверью так, что весь дом содрогнулся.