Обезглавленное древо. Книга третья. Тайны ратоборца - стр. 19
После первых побед Сильвана в Круге всё резко переменилось. Он побеждал, невзирая на свою физическую немощь, и его зауважали ещё больше. Но длилось это недолго — один за другим ратоборцы отворачивались от него. В их сплоченной касте царило негласное правило — всё, что происходит в Круге, там и остается. Даже если один боец наносил другому серьёзную рану, это никак не сказывалось на их дружбе и отношениях в обычной жизни.
Однако для Сильвана ратоборцы с удивительным единодушием сделали исключение. Меч его редко достигал цели, а вот слова — всегда, и душевные раны залечить гораздо сложнее. Ни один из тех, с кем он встречался в Круге, не желал иметь с Сильваном ничего общего.
Несмотря на тотальное игнорирование, Сильван отлично чувствовал себя на площадке и не стеснялся приходить сюда. Пусть делают что хотят, он полноправный ратоборец, и это наполняло душу невыразимым счастьем. Он всё-таки смог, оправдал надежды отца. Он чего-то стоит. За это можно заплатить любую цену.
При этой мысли Сильван улыбнулся и решительно встал.
— Ну что, Робби, идем? Наверняка все уже нас заждались.
***
Толпа сомкнулась вокруг, едва они с Робертом ступили на площадь. Сильвана совсем бы затискали, если бы не героические усилия Роберта и стражи, охранявшей Круг Правды.
Сильван хохотал, пожимал руки и отпускал шутки направо и налево. Находиться в центре внимания было нелегко, но он привык и относился к этому, как к неизбежному злу, вроде своего кричащего наряда. Снял куртку и перевязь, бросил их Роберту и с мечом в одной руке и кинжалом в другой смело вступил в Круг.
Его противник уже стоял там — невысокий, широкоплечий человек, в кожаном шлеме и нагруднике.
Толпа яростно скандировала. Народу собралось необычно много, и какое-то напряжение витало в воздухе. Сильван хорошо чувствовал такие вещи — то ли из-за Дара, то ли просто в силу опыта.
Наконец в центр Круга вышел наблюдатель, и крики слегка поутихли.
— Сегодня мы обращаемся к высшей справедливости, — произнес он традиционную формулу приветствия, — Артур Маккью, встаньте!
На трибуне у противоположного конца Круга возникло какое-то движение. Сильван рассеянно подбросил кинжал и поймал. По толпе прошел радостный шепоток. Наблюдатель нахмурился, но тем не менее продолжил:
— Вы обвиняетесь в… — Наблюдатель запнулся, и Сильван удивленно поднял глаза. — Обвиняетесь в убийстве Арин Норд, жены находящегося здесь Питера Норда, а также его детей — Софии, пятнадцати лет, Ирен, десяти лет, и Дэвида… трех лет.
Последние его слова потонули в возмущенных воплях. Отовсюду неслись крики и проклятия, толпа разбушевалась, кольцо стражей едва её сдерживало.
Сильван вдруг почувствовал легкое головокружение; душа как будто приподнялась на цыпочках и испуганно замерла. Он поднял глаза и впервые по-настоящему взглянул на обвиняемого. Это был неприметный молодой человек, с неприятно бегавшими глазами. Его взгляд не мог задержаться ни на чем надолго. Казалось, он не очень-то понимал, где находится, потому что всё время порывался уйти — его удерживали на месте двое стражей.
Сильван обернулся и посмотрел на трибуну за своей спиной.
Человек, назвавший себя — и являвшийся на самом деле — Питом, сидел неподвижно, уронив руки между колен. Голова его почти лежала на груди, пряди темных волос скрывали лицо.