Обеты молчания - стр. 29
– Он открывал окно, выкрикивал что-нибудь?
– Нет, шеф.
– Старший инспектор Серрэйлер? – к нему подошел старший офицер специальной патрульной машины, сам автомобиль был припаркован в нескольких ярдах.
Саймон ввел его в курс дела.
– Что вы хотите делать?
– Ждать. Просто посмотрим, сможем ли мы установить какую-то коммуникацию.
– Хорошо. Сигнализируйте нам.
Саймон сделал шаг назад и посмотрел на дом. А потом ушел в противоположном направлении, чтобы подумать.
Внутри специальной патрульной машины ждали шесть человек.
– Всегда, черт возьми, одно и то же, – сказал Стив Мэсон. – Сначала несешься как угорелый, а потом сидишь тут прохлаждаешься.
– Скорее всего, водяной пистолет, – сказал Дункан Хаулиш.
– Или чья-то тень.
– Или его собственная рука.
– Дети. Чаще всего дети.
Но они все равно ждали с напряжением, они были наготове, взбудораженные, жаждущие действия. Их к этому готовили, готовили действовать, а 90 процентов своего времени они тратили на бездействие.
Клайв Раули посмотрел на свои ноги.
– Разобраться бы с этим поскорее… – глухо пробормотал он.
– Может, это связано с тем, другим, – сказал Стив.
– Каким? С Мелани Дрю? – Клайв посмотрел на него.
– Как только на улицах появляется психопат с пистолетом…
– Кто говорит, что он психопат?
Клайв стал ковырять заусенец на своем пальце. Они продолжили переговариваться. Он предпочитал сохранять молчание. Быть наготове. Не то чтобы все остальные не были наготове, но они слишком много болтали.
В машине было жарко.
Стив перекатывал жвачку во рту, с одной десны на другую, по кругу, с влажным чавкающим звуком.
– Ливерпуль выиграет три–ноль, – сказал кто-то.
– Будет ничья. У них нет нападающих.
Разговор прекратился. И возобновился опять.
– Сюда надо кондиционер.
– Твоя жена должна родить на этой неделе, да, Тим?
– На следующей. Она уже на пределе. Жара ее доконала.
– Какой это, третий?
– Да, третий в списке.
Правая нога Клайва Раули зачесалась у него в ботинке. Это была одна из тех вещей, которая способна свести с ума – когда у тебя что-то чешется, а достать ты там не можешь. Ведь стоит расшнуровать ботинки, в ту же минуту раздастся свисток.
Пять минут спустя, когда Саймон быстрым шагом возвращался назад со сформулированным планом, дверь дома отворилась, и оттуда вышел мужчина с поднятыми руками, мотая головой. За ним шла молодая женщина, она вцепилась ему в руку, сквозь слезы повторяя, что ничего такого не случилось, он ничего не сделал, это была ссора на пустом месте.
Оружием оказался игрушечный пистолет пятилетнего сына женщины.
Внутри специальной патрульной машины воцарилось кислое, раздраженное настроение. Их к этому готовили. Их вызвали. Заставили напрячься. Они, не выбирая выражений, высказали друг другу все, что думают по поводу этого очередного ложного вызова, очередной потраченной на безделье смены.
Перед домом двое констеблей сворачивали полицейскую ленту. Улица опустела. Цирк уехал.
– Нужно штрафовать людей типа этих – за то, что тратят наше время. Я думаю, тысяча будет в самый раз, – сказала сержант по дороге обратно в участок.
– У «людей типа этих» нет тысячи фунтов. Сейчас дело усугубляется тем, что застрелена молодая женщина, а мы не нашли убийцу. Думаешь, мы должны были проигнорировать это?
Она вздохнула.
– Это проблема – все стали слишком нервными. Игрушечный пистолет, бог ты мой!