Объекты в зеркалах - стр. 7

– Сколько раз я видел этот взгляд. В сумраке самых разных оттенков. – Прерывая одиночество, из тени выступила незнакомая фигура.

Георгий посмотрел на неё и оторопел: конечно, он не был уверен до конца, но выглядел говоривший точь-в-точь как те, кто напал на верповский участок. Во всяком случае, именно такой образ отпечатался в памяти мужчины, пока он валялся в полубессознательном состоянии внутри едва не погубившей его машины. Человек, обратившийся к статистику, обладал достаточно высоким ростом, широкими плечами, идеально лысой головой и горящими, въедливыми, решительными глазами. Одет он был в какие-то обноски, не лучше тех, что достались Вавилину, – наверняка сам лысый их и принёс.

Новоявленный некоторое время молча разглядывал Георгия, внимательно, с прищуром. Статистик, не решаясь заговорить первым, тоже рассматривал незнакомца.

Наконец лысый продолжил:

– Должно быть, и у меня были такие глаза, когда только очутился здесь.

– Где здесь? – ничего не понимая, спросил Георгий.

– В Бездне-сити, как мы называем это «местечко». – Лысый невесело хохотнул.

– И где оно находится?

– На окраине Белого Государства, за силовыми барьерами.

– Какими ещё барьерами? – Георгию показалось, что его обманывают; отродясь ни о чём подобном статистик не слышал. – Нет в нашем Государстве никаких силовых…

– Сейчас ты думаешь так. Но вскоре поймёшь. Думаю, уже начинаешь прозревать.

Георгий огляделся, затравленно, ища подсказку… спасение…

– О чём вы говорите? Кто вы?

– Моё имя тебе ничего не скажет. Да и нет его уже давным-давно – кануло в войне.

– Войне?

– Ага. Между верпами и бевами.

– Кто такие бевы?

– Бевы – это мы. Бездомные воители.

– Без… – Георгий не смог выговорить этого слова.

«Бездомные!.. Невозможно! Нереально! В нашем утопическом обществе и Государстве нет людей без дома!..»

Ну конечно. Ровно в той же степени, что нет и верпов-убийц, и машин, высасывающих чувства вместе с жизнью.

– Всё ещё считаешь это чёрно-белое Государство своим? Или тебе уже ближе бесцветное? – поинтересовался лысый, подходя ближе.

Георгий машинально отступил назад – и упёрся в стенку.

Лысый остановился.

– Тогда позволь, кое-что расскажу, – проговорил он…

…Белёсое жирное тело в Башне вновь пришло в норму. Для этого понадобилось приложить бОльшие усилия, чем предполагалось: подавить бунт, убрать трупы, запустить в теле- и радиосигналы стирающие память коды, а главное, подпитать из собственных резервов жирного транслятора.

Но теперь, пусть облачённые в одеяния цвЕта ночи человекоподобные фигуры и чувствовали себя едва ли не истощёнными, всё возвращалось на круги своя. Башня опять возвышалась над миром не только в прямом, но и в переносном смысле, потому что правление её должно быть вечно. Это знали и понимали ОНИ; это понимало и знало тело. Как и их мелкие помощники – слуги, верпы и другие, – которым иногда перепадали частички переработанного специальными машинами негатива. Негатива, высасываемого монохромами. Негатива, на котором зиждилось всё общество, всё Государство.

Государство абсолютной черноты.

Лучше «перемолотого» негатива были лишь положительные эмоции, которые выкачивали из приговорённых к смерти, людей, оказавшихся не в том месте не в то время. Подозревающих… случайных свидетелей… заговорщиков… либо просто тех, кого решили казнить: ради необходимости или забавы. Дабы изъять из тела и разума столь ценный, дорогой, приятный позитив…