О возлюблении ближних и дальних - стр. 15

Я не знаю, что там дальше. Но вот что вспомнила.

У бабушки моей была соседка Кравчиха, скандальная, неумная, завистливая, жадная. Противная такая тетка, на редкость противная.

Помню один разговор. Кравчиха сказала:

– Ты, Дуня, легко живешь, у тебя и муж мастеровитый, и не пьет, и дети с образованием, что ж мне ничего, а тебе все – как будто ангел за тобой стоит радостный?!

А бабушка ей ответила:

– Так и за тобой, Стеша, ангел стоит. Только ты его печалишь.

В детстве читала фантастический рассказ про будущее – не помню чей. Смысл такой: чтоб не загнулась экономика, население должно потреблять. А чтоб оно потребляло интенсивнее, весь ширпотреб стал принудительно одноразовым – одежда, мебель и все такое. И вот уже герой-подпольщик, рискуя головой, везет через весь город настоящую табуретку из настоящего дерева.

В перестройку я осознала: будущее на подходе. Купила китайские кроссовки – очень красивые, очень, у меня сроду такой красоты не водилось. Через полторы недели у них оторвались обе пятки. С интервалом в двадцать минут. То есть спереди кроссовки, а сзади уже босоножки. Летом терпимо, но в дождь со снегом сыровато.

Но это еще что. В те же веселые времена приятель отоварился пуховиком. До того я считала, что «пуховик» от слова «пух», а не от «мелко порубленных с потрохами кур». Двух недель не прошло, как пуховик начал попахивать мертвечиной, а пух свалился вниз и запросился наружу. В принципе даже стильно – сверху ветровка, а низ как бы утеплен подушками. Правда, не покидало ощущение, что ежели нижний шов разойдется, то из пуховика высунется синеватая куриная лапа.

Почему вспомнилось.

Одна дама купила диван, не из дешевеньких. Сделанный по итальянской технологии.

Даму можно понять: многим женщинам хочется иметь в доме что-нибудь итальянское. Если не Адриано или там Федерико, то хотя бы диван по итальянской технологии.

Привезли, собрали, рассчиталась, расписалась, полюбовалась и села всеми своими пятьюдесятью пятью килограммами. Диван жалобно хрюкнул и перекосился.

– Быть того не может! Да, на гарантии, но откуда мы знаем, чем вы на диване занимались? – заявила фирмочка-производитель.

Дама долго убеждала, что до занимательства чем бы то ни было не дошло, что на диван она просто присела. Ей не верили, но в конце концов сдались и прислали мастера.

– Да что ж вы с ним сотворили?! – горестно вопросил мастер.

Чинить-то он чинил, но на даму поглядывал с опаской, подозревая, что по завершении ремонта она вовлечет его в разнузданную оргию на возрожденном диване. Всем своим видом демонстрировал: пусть не надеется, он не из таковских. Но починил.

Проблема присаживания исчезла. Тем же вечером дама решила диван разложить. Вот если бы он отказался раскладываться или же разложился и закостенел в разложенности, то оно бы и ничего, жить можно. Но макаронник застыл в промежуточном состоянии – ни туда ни сюда. Дама, физик по образованию, наконец-то поняла, что должен чувствовать кот Шредингера. Мало кто любит неопределенность.

– Какая замена, какие деньги?! Вы издеваетесь? Мы ставим итальянский механизм, вся Италия раскладывает и не жалуется! – взвилась фирмочка-производитель.

Однако после долгого и насыщенного взаимными обвинениями и угрозами скандала снова прислала мастера, уже другого. И директор прислался. Дабы лично разоблачить потребительскую экстремистку.