О личной жизни забыть - стр. 18
На этом обычно их обязательная программа заканчивалась и начиналась произвольная.
– …Ты же сам видел, как все было, – призывал к простой логике Зацепин.
– В том железном ящике могли быть либо наркотики, либо деньги, – гнул свое подросток.
– И что?
– Вы переправляли в Штаты наркотики, а папу заставили их у себя хранить.
– …Разве ты никогда не замечал, что твои родители немного отличаются от других ваших знакомых и соседей? – начинал с другого конца капитан.
– Они получили хорошее образование, только и всего.
– …Они тебе рассказывали про свои детские годы?
– Рассказывали.
– И ты никогда не замечал некоторые нестыковки в этих рассказах?
– Никаких нестыковок не было.
На четвертое посещение Петра осенила новая идея.
– Ты когда-нибудь видел альбом с детскими фотографиями своих родителей?
Алекса это тоже не смутило.
– Их альбомы пропали, когда мы переезжали из Аргентины в Коста-Рику.
– Через два дня я привезу и покажу тебе их детские альбомы. Хорошо?
– Я знаю, что такое фотомонтаж. Вы просто их подделаете.
– Неужели считаешь, что из-за тебя вся наша служба бросит все дела и будет заниматься детским фотомонтажом? Просто твои отец и мать настоящие русские герои, и мы хотим помочь стать на ноги их сыну.
После пяти минут такого диалога Алекс обычно напрочь замолкал, не желая дальше разговаривать с «дядей Альберто». Во всем госпитале больше никто не говорил по-испански, но Петр знал, что Алекс несколько раз обращался к медсестрам и врачу по-английски, требуя все того же коста-риканского консула. Однажды даже попытался покинуть госпиталь в больничной пижаме, но был остановлен. И все же на восьмой или десятый раз их диалог чуть расширился.
– Что стало с моей мамой? – спросил Алекс после небольшого молчания.
– Про нее мы еще ничего не знаем.
– А где похоронили папу?
– Я привез урну с его прахом сюда, в Москву. Когда ты чуть поправишься, мы проведем церемонию захоронения.
Возникла продолжительная пауза.
– Вы тоже будете делать из меня русского шпиона? – неожиданно произнес Алекс.
– Увы, эту честь еще надо заслужить. Получи сначала обычное среднее образование. Уверяю тебя, оно здесь более качественное, чем в твоей американской элитной школе. Тебе придется очень постараться, чтобы не быть в нашей школе аутсайдером.
– А если я сбегу оттуда, меня посадят в тюрьму?
Петр, довольный возникшим общением, не удержался от снисходительного сарказма.
– Да, и еще будут долго пытать каленым железом, а потом расстреляют. Между прочим, у тебя здесь есть настоящая бабушка, мама Сергея Николаевича, твоего отца.
В глазах юноши на секунду вспыхнул живой огонек.
– А я могу ее увидеть?
– Ты хочешь общаться с бабушкой через переводчика?
– Она что, и английского не знает? – Интерес к мифической бабушке тут же угас.
Зацепину показалась подходящей мысль на какое-то время отправить парня к настоящей русской бабушке, из тех, на которых, как известно, все российское воспитание держится. Но подполковник Шелех его идею не поддержал.
– Тринадцать лет это уже не тот возраст, чтобы от бабушек в восторг приходить. Давай лучше его в интернат оформляй.
– В сто четырнадцатый?
Подполковник глянул на подчиненного тяжелым взглядом.
– Может, все-таки в другой, откуда ему труднее будет добираться до коста-риканского консульства? – проявил он свою осведомленность о больничных делах. – Погонами рискуешь.