О ком молчит Вереск - стр. 23

– Я волнуюсь о нас, о нашем сыне. Обо всем.

– Я передам Сальве, что ты так сильно нервничаешь, и мы посмеемся над этим вместе.

– Посмеетесь вместе?

В недоумении смотрела на Марко, судорожно вдыхая и выдыхая.

– Да. Ты так старательно избегала меня в эти дни, что я не мог тебе рассказать – мы с братом встречались в Риме. Многое обсудили. У нас есть теперь общие дела и бизнес.

– Бизнес…

– Да, именно бизнес. Пятнадцать лет – это огромный срок. За это время мой брат забыл о тебе. Кроме того, ты разве не знала? Он женат. На русской красавице. Привез ее с собой из Москвы. У нее удивительное имя – Анастасия.

– Женат? Как женат?

– Вот так. Как люди женятся, Юля? Это ты зациклилась на прошлом, нервничаешь, злишься, а Сальве глубоко плевать на все, что было. Он приехал с миром и хочет сотрудничества со мной. Это ты ворошишь прошлое… и позоришь этим и меня, и себя.

Если бы он сейчас вогнал мне в сердце лезвие и прокрутил его там, я бы не испытала такой боли. Острой, резкой, неожиданной. Стало нечем дышать, и ноги ослабели. Мне показалось, что я даже могу упасть.

– Я позову слуг проветрить зал. Ты такая бледная. Тебе надо чаще бывать на воздухе. Подумай над подарком, дорогая. Мне пора на встречу с братом.

Он поцеловал меня в макушку и вышел из зала, а я рухнула на стул и принялась жадно хватать воздух пересохшими губами. Но кислород не поступал. И мне казалось, что я сейчас задохнусь.

– Цветочек мой! Что случилось?

Мами склонилась надо мной.

– О, Боже! Ты что? Тебе плохо?

Она схватила меня под руки и потащила к окну, широко его распахнула.

– Дыши. Глубоко и медленно. Вот так… Все хорошо. Все будет хорошо.

Вдох. Глубокий и очень медленный выдох.

Ее голос пробивался сквозь голос Марко.

«Ты разве не знала, что Сальва женат? Ты разве не знала…не знала…женат…Сальва женат на русской красавице».

8. Глава 8

Глава 8

Пятнадцать лет назад…

Заседание суда скорее походило на фарс. Ему не дали сказать и слова. Все это время он сидел со связанными руками с кляпом во рту и мог только бешено мотать головой, когда никто, ни одна сволочь не перевела ему ни одно слово. Он силился разобрать, что они говорят, уловить хотя бы тон, но китайский был слишком далек для него. Оставалось только стискивать пальцы и надеяться. Нет, не на чудо. Сальваторе ди Мартелли никогда не верил в чудеса. Надеяться, что найдется хоть какая-то гребаная лазейка из всего этого дерьма.

      Когда оглашали приговор, его насильно подняли с кресла. Пока судья что-то зачитывал с листа, Сальваторе смотрел на людей, которые пришли в зал суда. Кто они? Зеваки? Друзья прокурора или инспектора? Это известно одному дьяволу. Какого черта все эти извращенцы делают на слушании? Какого хера сидят здесь?

«Вы! Вы купили билеты в первом ряду? Заплатили за снаф? Или ждете, когда меня поставят здесь раком? А вы сможете подрочить и кончить прямо в зале? Кто вы?»

Среди них нет ни одного европейца. Никого, к кому можно было бы обратиться по-английски, по-итальянски. Это кино только для своих. Закрытый, сука, показ. Как только вытащили кляп изо рта, тыкая в бок и требуя на ломаном английском, чтобы он сказал свое имя, Сальваторе отчаянно заорал:

– Я хочу знать, к чему вы меня приговариваете и в чем обвиняете? Эй! Почему никто не переводит?! Где мой чертов адвокат?!