О Христе по-другому. Подлинный смысл Страстей Христовых - стр. 23

Автор статьи задается вопросом, почему эти великие богословы не оставили последователей, и приводит свои соображения по этому поводу. Вероятнее всего, что следующее за ними поколение богословов уже не чувствует себя свободными. Кристиан Соррель приходит к такому же заключению, сопоставив целый ряд авторитетных высказываний по этому вопросу, он приводит слова Жозефа Доре, Пьера Валлэна, доминиканца Люка-Фомы Сомма. Все они признают это «молчание», этот «откат», это «увядание» франкоязычного богословия, и даже пишут о том, что ситуация вызывает у них тревогу. И Кристиан Соррель, анализируя причины этого феномена, вычленяет главнейшую из причин: отсутствие свободы53. Что касается меня лично, то я давно уже это чувствую, но издалека, поскольку никакой официальной должности в церкви не занимаю. Но вот что недавно отметил почетный епископ Пуатье Альбер Руэ: «Я признаю, что слово как будто подморозили. Теперь любое вопрошание о положениях экзегезы или этики сразу кажется кощунственным. Уже не принято задаваться вопросами, и это жаль. При этом в церкви царит климат зловещей подозрительности. Институция ориентирована на римский централизм, опирающийся на целую сеть доносительства. Целые ответвления в ней заняты тем, что изобличают позицию того или иного епископа, составляют досье на такого-то и хранят компромат о таком-то. С появлением интернета такие издержки лишь усугубились»54.

Но у такой доктринальной бдительности было хотя бы одно преимущество: она пресекала публикации тех, кто постепенно разбазаривал самую суть веры под тем предлогом, будто бы они ее оживляют, а на самом деле лишь теряя ее окончательно. И это настоящая трагедия. Я могу лишь отнестись с уважением к их эволюции, часто болезненной, не разделяя их взглядов. Я привел конкретные примеры, как такая незаметная эволюция совершается постепенно с друзьями-священниками в своей книге «Бог и Сатана»55.

Большинство наших богословов и экзегетов уже больше не верят в то, что Бог воплотился в Иисусе Христе, поскольку их разум не может вместить эту тайну. Тайна, по определению, это нечто истинное, но бесконечно превосходящее границы нашего разума. Они же предпочитают строить системы, отдающие должное выдающейся исторической роли Христа, но системы рациональные. Их экзегеза евангельских текстов, как и интерпретация догматов, с самого начала оказывается за пределами христианской веры. Тут не место для исторического экскурса, как же произошла такая подмена. Мы бы нашли в нем великие имена немецких философов, их определяющее влияние на богословие Карла Барта и на экзегезу Бультмана, и еще последние открытия в психологии. Но замена Аристотеля подобным коктейлем тоже не даст хороших результатов. До тех пор, пока Запад будет в своем богословском размышлении опираться на профанный анализ мира, он не сможет подойти к тайне Боговоплощения. Тогда как на Востоке подлинные богословы укоренены в мистике этой тайны.

Меня радует тут лишь то, что и эти авторы уже почти не звучат и уходят в забвение, но в этом вопросе я еще не совсем спокоен, потому что те, кого уже вовлекли в это направление мысли, не перестали мыслить. Они продолжат все тот же путь эволюции, все дальше уходя от веры, не осмеливаясь заикнуться об этом в церковной ограде. Они сойдутся в этом со светскими мыслителями, называющими себя христианами, не подозревая о том, что давно уже отбросили все самое существенное в вере, как уже упомянутый Фредерик Ленуар. Но в том же лагере окажутся и философы, как Андре Комт-Спонвиль