О чём молчит снег - стр. 27

Тем более с Доротеей – женщиной незамысловатой, но человечной, порядочной, как мало кто. Поработав бок о бок в экстремальных ситуациях не один, не два, не сто раз, людей хорошо узнаёшь. Интуитивно понимаешь, чего ждать, а что нет.

Накрутила себя после невыносимого долгого дня, Василисиной истерики из-за зуба. Помощи Егора, его объятий, таких невозможно неправильных и до одури необходимых в тот момент, что сердце с разумом шло вразнос.

– И ещё… дело не моё, я никому не скажу, но ты девочка умненькая, подумай, почему ты так легко поверила в измену мужа при всей нелепости ситуации, которую не могла не выкупить?.. У-м?

8. Глава 8. Георгий

Георгий бил по груше с каким-то нечеловеческим остервенением. Время тренировки давно прошло, но он никак не мог остановиться, даже не пытался. Была бы не груша, а человек – снёс бы голову! Или лучше свою подставил, чтоб наверняка забыться.

Бесило, как же всё бесило, до стиснутых зубов бесило!

Безумно хотелось расхерачить руки до крови, голову разбить хотелось, чтобы не видеть этот мир во всей своей несправедливости и с отъявленным сучизмом.

Казалось бы, жизнь текла своим чередом, по давным-давно установленным законам, но как же хотелось перевернуть всё с ног на голову, вытряхнуть всё пустое, лишнее, никчемное. Подарить глупцам мозги, бессердечным – сердце. Паршиво, что воплотить эти гуманистические бредни о всеобщем благоденствии не в его власти. И не нужно, по Гамбургскому счёту.

– Выдохни, – подошедший тренер похлопал по взмокшей спине Георгия. – Случилось что?

Тренер – неплохой мужик, лет на пять старше самого Георгия, приятель старшего брата по юности. Рус в своё время не выползал из спортивного зала, младшего подтянул. Адептом спорта Георгий не стал, но форму старался поддерживать. С его работой не обойтись без физических нагрузок, быстро останешься без спины.

– Всё нормально, Валер, – отмахнулся Георгий.

– Точно?

– Как в аптеке.

– Смотри, если что…

– Спасибо, – Георгий в ответ хлопнул Валерия по плечу, кивнул, благодаря за участие, вышел из зала, вытирая взмокший лоб.

Телефон услужливо показал семнадцать пропущенных вызовов и бомбардировку из сообщений. Потёр переносицу, не долго размышляя, занёс абонента в чёрный список, надоела. Сколько можно?

Он больше не мог слышать Кристину, кажется, у него даже на буквы её имени появилась аллергия. Смертельно хотелось найти такие слова, чтобы она поняла, наконец, – поезд ушёл. Слетел с рельсов, отправился в пропасть, разбился, превратился в фарш из воспоминаний, среди которых ни одного хорошего не осталось. А ведь были, должны были быть, ведь когда-то он с ума сходил, бредил ею, её выходками, словами, действиями, теперь кроме отвращения вспомнить нечего. Грёбаный парадокс.

Толку, правда, от игнорирования было мало, Георгий отлично понимал это. Не пройдёт и нескольких часов, как она позвонит с другого номера. Не взять трубку он не сможет, положение обязывает, сменить номер тоже.

Среди пропущенных был один от матери, ей перезвонил сразу же, тут же, у шкафчика фитнес-клуба.

– Привет, мам, – сказал, глянув на настенные часы.

Шесть вечера, по идее должна быть дома, но скорей всего на работе. За всю жизнь он не встречал врача более увлечённого своей работой, чем собственная мать. В детстве, помнил, обижался, ему всё время не хватало мамы рядом. Чувствовал себя потерянным, покинутым, ненужным, и это несмотря на бабушку, которая постоянно была рядом, отца, пока тот был жив, и старшего брата. Позже понял, принял, сейчас искренне гордился матерью, всю жизнь отдавшей городской больнице, рядовому отделению гинекологии.