О чем молчал маяк - стр. 8
Харди покачал головой. "Официально дело так и осталось нераскрытым. Но…" – он замолчал, явно колеблясь, стоит ли продолжать.
"Но?" – мягко подтолкнула его Бея.
"Но я всегда чувствовал, что здесь кроется что-то большее," – наконец произнёс Харди. "Что-то, связанное с историей нашей семьи, с тайнами этого города. Я стал полицейским не просто так, знаете ли. Я надеялся… надеюсь до сих пор… однажды докопаться до правды."
Помолчав немного, Харди продолжил: “Во время войны здесь происходили странные вещи. Корнуолл всегда был особым местом – контрабандисты, тайные бухты, подземные ходы. Но в сороковые всё стало ещё запутаннее."
Он достал из портфеля пожелтевшую папку. "Моя бабушка рассказывала, что немецкие подводные лодки часто подходили к побережью. Официально – для разведки. Но ходили слухи о тайных встречах, о каких-то ценностях, которые перевозили под покровом ночи."
Бея взяла в руки старую фотографию, на которой была запечатлена бухта Пенберти в штормовую погоду. "А при чём здесь исчезновение вашей бабушки?"
"В тот день, когда она пропала, рыбаки видели странные огни в море. А через неделю на берег выбросило немецкий сейф – пустой, с выломанным замком." Харди понизил голос. "В нашей семье из поколения в поколение передаётся история о Карте Семи Печатей – старинном документе, который якобы указывает путь к сокровищам тамплиеров, спрятанным где-то на побережье. Говорят, нацисты охотились за ней."
"И вы считаете, что…" – Бея не закончила фразу.
"Я считаю, что она что-то узнала. Что-то, что стоило ей жизни." Харди вздохнул. "В старых пещерах под городом до сих пор находят следы военного времени – обрывки карт, странные символы на стенах. А местные рыбаки говорят, что в особенно тёмные ночи из-под воды доносится звон церковных колоколов."
Бея почувствовала, как её охватывает знакомое волнение – то же самое, которое она испытывала, читая детективные романы в дедушкином кресле. "А что случилось с сейфом?"
"Он хранится в подвале полицейского участка. Никто не смог его идентифицировать – номера спилены, документации нет. Но есть одна деталь…" – Харди замялся. "На внутренней стороне дверцы выгравирован такой же символ, какой я видел на медальоне бабушки”.
Бея внимательно смотрела на Харди. Впервые она видела его настоящего – не сурового инспектора, а человека, несущего бремя семейной тайны и неразрешённого прошлого.
"Инспектор Харди," – начала она, но он мягко прервал её.
"Джеймс. Думаю, после такого разговора вы можете называть меня Джеймс."
Бея кивнула, чувствуя, как что-то меняется между ними. "Джеймс, я думаю, что нам нужно объединить наши усилия. То, что эта брошь оказалась здесь, в лавке моей бабушки… Это не может быть простым совпадением."
Харди – Джеймс – внимательно посмотрел на неё. "Вы правы. Но должен предупредить вас, мисс Саммерс…"
"Бея," – мягко поправила она.
"Бея," – повторил он, и его голос словно смягчился на мгновение. "Должен предупредить вас, что это может быть опасно. Я не знаю, с чем мы можем столкнуться, раскапывая прошлое."
Бея выпрямилась в кресле, её глаза сверкнули решимостью. "Я готова рискнуть. Думаю, мы оба заслуживаем знать правду."
Джеймс кивнул, и на его лице появилось выражение, которое Бея никогда раньше не видела – смесь облегчения и надежды.