Няня на месяц, или Я - студентка меда! - стр. 52

Просвещаю услужливо-едко:

– Уже полдевятого, Кирилл Александрович.

Лавров хмурится, кидает взгляд на напольные часы, собирается что-то сказать, но я его опережаю:

– И нам с вами надо поговорить.

Судя по взгляду желанием говорить он не горит, но ответить и послать не успевает.

Второй раз его перебивают суслики, что, не замечая напряженной обстановки, с возгласами залетают в кабинет и, перебивая друг друга, рассказывают ему о «Граде», белых лебедях и старых кладах.

Теребят с двух сторон.

И Кирилл Александрович, прожигая меня взглядом, медленно отвечает своему невидимому собеседнику.

На немецком.

Чистом.

Прощается и кладет телефон на стол, всё также пристально глядя на меня. И он может быть довольным, от его взгляда меня таки прошибает, просверливает до позвоночника и заставляет задуматься о тахикардии.

Не зря, кажется, Вран – наш любимейший препод по химии – каркал, что больше тридцати никто из нас не протянет, поскольку здоровье у нас фиговое, и сами мы тоже так себе, фиговые, без базиса.

Прав был, пожалуй.

Здоровье вот уже подводит.

Стучит слишком быстро и сильно сердце, ещё чуть-чуть и из перикарда вырвется, прорвёт диафрагму, проваливаясь в брюшную полость, где и без него, сердца, как-то колко, остро, почти жарко.

И этот жар поднимается.

До щек, что лихорадочным румянцем, как у чахоточной, покрываются.

Еще тахипноэ[1].

И со слухом тоже проблемы, ибо вопрос Кирилла Александровича я скорее угадываю по язвительно скривившимся губам, чем слышу:

– Что, Дарья Владимировна, с немецким лучше, чем с латынью?

Лавров издевается.

И его издёвка отрезвляет не хуже пощёчины Эля.

– Лучше, но хуже, чем с чешским, – я прищуриваюсь, склоняю голову.

Не отвожу взгляд и…

…и сердито-испуганный вскрик Яны заставляет вздрогнуть.

Посмотреть на них.

– Прекратите!

Суслики напряженны.

Вытянуты.

И непонимающие взгляды они переводят с Лаврова на меня и обратно, сводят брови к переносице.

– Прекратите оба! – Ян её поддерживает, толкает со всей силы Кирилла Александровича. – Кирилл!

Лавров тоже вздрагивает, опускает взгляд на племянника.

– Ты чего? – он улыбается сковано.

Пытается взлохматить волосы Яна, но тот уклоняется, сжимает кулаки.

– Ничего! Это вы чего?! – в голосе суслика слышатся слёзы.

И мне становится стыдно.

– Мы тоже ничего, – странным тоном отзывается Лавров, смотрит на меня. – Да, Дарья Владимировна?

Ответ очевиден, и его режущий взгляд об этом непрозрачно намекает.

– Да, Кирилл Александрович, – я улыбаюсь.

И узнавать правду уже не хочу. Переживу, найду что ответить сусликам, если что, ещё раз.

Сочиню, придумаю, совру.

Это я могу, а вот оставаться в одной комнате с Лавровым я больше не могу.

Мне надо уйти.

Как можно скорее уйти.

[1] Тахипноэ – учащённое дыхание.