Няня из другого мира - стр. 12

– Я уже сделал все, что было в моих силах, – ровно произнес артефактор. – Теперь все зависит только от нее самой. Кстати, – показалось, что в его интонации снова появилась легкая насмешливость. – Ты еще даже не представляешь, какое разочарование тебя настигнет в случае трагического исхода. Девушка не только молода и красива, как ты заметила, но еще и невинна.

   – Невинна? – Лала зацепилась за это как клещ, и ее глаза взволнованно блеснули. – Ты уверен?

– Я же доктор и артефактор, – теперь насмешливость в его голосе стала откровенной. – И с каких это пор ты ставишь под сомнение мои навыки? Девушка чиста как оттагонский лед и здорова, если не считать пагубного воздействия печати.

Судя по виду, Лала уже мысленно считала деньги, которые сможет выручить за продажу упомянутой невинности. А я в это время…

А я в это время тихо сходила с ума от бешенства и едва себя сдерживала! О, как мне хотелось резко подорваться с места и высказать этим «чертям» все, что о них думаю! Но, пожалуй, в данных обстоятельствах это было бы самым глупым из возможных поступков. По телу все еще разливалась неприятная слабость, резь в глазах не хотела отпускать, а сознание оставалось немного затуманенным.

Но я сознавала, что ни Лала, ни этот недо-доктор пока не заметили, что мне стало лучше. И намеревалась делать вид, что все еще нахожусь без сознания. Учитывая нынешнее состояние, сыграть в беспамятство оказалось не слишком сложно, и я, вновь закрыв глаза, пролежала неподвижно вплоть до тех пор, пока они оба не вышли за дверь.

После них ко мне наведалась какая-то девушка – полноватая и не очень симпатичная, – которую, вероятно, назначили кем-то вроде моей сиделки. Она непрестанно морщилась, что-то бубнила себе под нос и вообще была явно недовольна возложенной на нее миссией.

Меня отпаивали отвратным на вкус отваром и меняли повязку на лбу – хотя лоб, по ощущениям, уже давно не был горячим. В эти моменты изображать беспамятство было сложновато, но, к счастью, «сиделку» мое состояние интересовало мало.

Я думала.

И прислушивалась к редким, случающимся в моей комнате разговорам.

Мысленно строила план побега, который был для меня единственным возможным вариантом. Я не знала, что за дрянь – эта печать, которую мне поставили, но надеялась, что покинуть это гостеприимное заведение она мне не помешает.

Да я лучше с крыши спрыгну, чем стану здесь работать! Хотя… нет, суицида они от меня не дождутся. Не на ту напали!

Иногда я засыпала по-настоящему, и тогда мне являлись кошмары. В них присутствовали Лала и артефактор, здание с полуразвалившимся крыльцом и пропахший кислым пивом зал, где раздается хмельной смех… а потом окружение менялось, и я переносилась в знакомый закуток, куда приходили курить и вести разговоры воспитанники пятнадцатого детского дома. Сгущался вечер, в теплом воздухе разливался аромат спелой ежевики, к которому примешивался въевшийся в это место запах сигаретного дыма… И три обступивших меня силуэта, вынуждающих вжиматься в шершавый бетонный угол, точно загнанный зверек… три лица, которые въелись в память так же, как в воздух – сигаретный дым. Три лица, которые все так же появлялись в моих кошмарах, хотя я давно повзрослела, и с тех пор уже минуло пять лет…

Именно очередной кошмар выдал меня с головой.