Няня для фееричного папаши - стр. 31
Так как рисовать мы были не мастаки, то ограничились буквами. Собрав вокруг себя самые простые предметы и отослав Шивонн, решила попробовать позаниматься с Остином. Мне казалось очень странным, что Остин в таком возрасте даже слога не пытался повторять и не гулил. Он просто молчал. Единственными звуками был плач и смех.
Шивонн достала мне портрет фэра Итана, весьма недурственный, кстати, я поставила его перед Остином и сложила из кубиков слово «дядя». Подманила к себе мальчика и принялась изображать попку-дурака. Остин и впрямь смотрел на меня как на дурочку. Надув губы, грустно переводил взгляд с кубика на меня, с меня на кубик.
— Дя-дя, — произносила по слогам, с лёгкой улыбкой на лице. — Остин, нужно как-то говорить. Ты же понимаешь, что я тебе говорю? Будешь молчать — тебя никто не поймёт. У тебя самыми важными словами должны быть «дядя» и «дай». Да?
Остин фыркнул и начал бить игрушкой по полу, явно игнорируя мои слова.
— Остин, у меня нет магии. Я могу только слышать тебя, если ты будешь говорить… Вот смотри, моё имя, — сложила из кубиков своё имя, — Лара. Меня зовут Лара. Я — твоя няня, — следом сложила и это слово.
Конечно, слова «мама» и «папа» были бы предпочтительнее, но ведь у Остина нет никого. Вряд ли он дядю готов папой называть. Он его видит раз в экстаз, я посмотрю, как он с ним целый день просидит. Кто первым с ума сойдёт: фэр Итан или Остин?
— Няня Лара, — повторяла без устали. — А тебя зовут Остин…
Остин фыркнул и разметал кубики.
Наверное, стоило бы плюнуть и махнуть рукой. Но я привыкла находить компромисс. С маленькими детьми всегда так. Чего приучение к горшку стоит! Когда ребёнок ходит в подгузнике, ты его на горшок, а родители снова в подгузник… Вот там да, головная боль.
Я подвинулась к Остину, взяла малыша на руки и легонько защекотала. Пощипывала его под рёбра, пока малыш не захихикал и по привычке не вцепился в мои волосы. Я уже подумывала, что стоит отрезать одну прядку и отдать её Остину вместо любимой игрушки.
— Смотри, это буква «А»! — я протяжно произнесла её и показала Остину. Акала до посинения и старалась заинтересовать малыша. — Знаешь, в моём мире любят вот эту фразочку: мама мыла раму.
Остин сунул прядь моих волос себе в рот, улыбнулся и как-то ехидно посмотрел мне в глаза. Лёгкий порыв ветра, не иначе магический, раскидал кубики по полу. Я поджала губы и погрозила пальцем.
— Не шали! Я тебе дело предлагаю. Понимаю, заниматься скучно, но если ты начнёшь говорить, всем станет только легче. Да и ты сможешь конкретно так, по-мужски сказать, что тебе не по нраву. Как там… — нахмурилась и грохнула кулаком по полу. — Покажи характер!
Остин засмеялся. Отпустил мои волосы, переполз ко мне на колени и требовательно застучал пухлыми кулачками по полу.
— Да! Вот так! И ты сможешь сказать: хочу есть! Хочу пить! Хочу спать! Представляешь, как здорово?
Остин задумался. Прищурился и затих.
— Ладно, мы попробовали, — прижала малыша к себе. — Но не думай, что я от тебя отстану! Я картинки соображу и разрисую кубики. Ты цветные картинки любишь? А книжки? Книжки с тобой читали? Показывали их?
Да-а… Придётся попотеть! Но и не таких обучали. Нужно как-то заинтересовать Остина, найти то, что ему точно понравится! Из-за его дара всё становится сложнее.