Нож сновидений - стр. 130
К одному из столбов веревочным поводом была привязана черно-белая кобыла, грум как раз подкладывал в ее стойло свежую солому. Лошадь держалась прямо, навострив уши, словно бы прислушиваясь к чему-то. Пятнадцать ладоней в холке, в меру длинная шея, глубокая грудь, что говорит о выносливости, идеальные пропорции ног – короткие пясти, правильно поставленные по отношению к путовому суставу. Плечи покатые, а высота крупа совпадает с высотой холки. Кобыла вполне могла составить конкуренцию Типуну. Более того, она принадлежала к породе, о которой Мэт только слышал и не чаял увидеть воочию, – перед ним стояла представительница легендарных «лезвий» из Арад Домана. Ни у какой другой породы не было столь примечательного окраса. Черные и белые полосы пересекали шкуру лошади, словно нанесенные ударом лезвия, – отсюда и название. Ее присутствие здесь было не менее удивительным, чем недавняя находка – шест из черного тиса. Мэт много раз слышал, что ни один доманиец не станет продавать такого коня чужестранцу. Он не позволил взгляду задерживаться на красавице надолго и стал присматриваться к остальным животным в стойлах. Неужели игральные кости в голове приостанавливают свой танец? Нет, ему показалось. Они без устали продолжают свою пляску и, с тех пор как он покинул фургон Люка, не останавливаются ни на секунду.
Жилистый мужчина с бахромой седых волос вокруг лысины приветственно сложил руки и склонил голову:
– Ток Фирним к вашим услугам, милорд, – представился он с сильным акцентом и с сомнением покосился на шест у Мэта за спиной. Господа, привыкшие к шелкам и золотым кольцам с печаткой, редко таскают с собой такие штуки. – Чем могу быть полезен? Милорд хочет взять коня напрокат? Или купить?
Несколько ярких вышитых цветов украшали верх его жилетки, надетой поверх рубахи, которая, судя по всему, некогда была белой. Мэт старался не смотреть на эти цветы. На поясе у собеседника висел привычный кривой нож, а кожу лица пересекали два тонких шрама. Старых шрама. Видимо, последние стычки не оставили ему таких сувениров или их не было видно.
– Купить, мастер Фирним, если у вас есть что-нибудь на продажу. И если я смогу подобрать из этого что-то подходящее. Мне сегодня столько раз уже пытались всучить старую хромую клячу, утверждая, что ей всего шесть лет, что еще немного – и я пущу в ход палку, – ухмыльнувшись, он весело тряхнул шестом. Отец всегда говорил, что если хочешь хорошего торга, развесели того, с кем торгуешься.
– У меня три экземпляра на продажу, и ни один из них не хромает, милорд, – с поклоном ответил Фирним без намека на улыбку. Он взмахнул рукой. – Вон, одну как раз вывели из стойла. Пятилетка, очень хороша, милорд. Продаю дешево, всего за десять крон, – и ласково прибавил. – Золотом.
У Мэта отвисла челюсть:
– За пегую?! Я знаю, что из-за Шончан цены взлетели вверх, но это же просто смешно!
– О, это не просто пегая, милорд. Это же «лезвие». Перед вами чистокровная представительница скаковой доманийской породы «лезвие».
Кровь и пепел! Слишком дорого, чтобы торговаться.
– Ну, это вы так утверждаете, – пробормотал Мэт, уперев один конец шеста в каменный пол, чтобы иметь возможность облокотиться. В последнее время бедро редко его беспокоило, если только он не предпринимал долгие прогулки, а именно этим он и занимался все утро, отчего теперь нога ныла. Что ж, не важно, сойдутся они в цене или нет, но игру нужно поддержать. Существуют правила ведения торга. Нарушишь – уйдешь с пустым кошельком. – Никогда не слышал о такой породе. Хм, «лезвие»… А что еще у вас есть? Меня интересуют только кобылы и мерины.