Новый босс в новый год - стр. 26

- Откуда тебе знать? – не унимается Горский.

Я одной рукой распахиваю аптечку и быстро нахожу нужный флакон.

- Я закончила курсы первой медицинской помощи, - отвечаю быстро. И пока собеседник пытается переварить услышанное, быстро выливаю на его ладонь перекись.

В ответ мне раздается рык раненного зверя и отборный мат. Крепко держу его руку, не давая вырваться.

- Успокойся, - говорю строго. Хотя сама понимаю, что голос от напряжения дрожит. Перед глазами начинают плясать круги.

Я действительно закончила курсы первой помощи. Вот только это было сродни подвигу. Я с детства боюсь крови. До одури. До обморока.

На курсы я пошла осознанно по двум причинам: основная – знания могли помочь мне в работе; дополнительная – я должна была загнать страх поглубже и не дать ему взять над собой верх.

- Ты сдурела? – орет Денис. – Больно!

- Терпи! Сейчас отпустит, - перехватываю салфетку и стираю с мужской ладони хлопья ярко-розовой пены. Несколько осколков выпадают мне в руки.

- Теперь надо наложить повязку, - перехватываю свежие салфетки и бинт.

Осторожно все фиксирую и тур за туром накладываю повязку.

Я не поднимаю глаз, стараясь следить за своей работой. Но чувствую на себе тяжелый, изучающий взгляд. Возможно, я чувствую в нем нотки удивления. Возможно, мне это только кажется.

Озябшие пальчики плохо справляются с бинтом. Завязываю кривой бантик.

- Отлично! – Горский вырывает руку, не поблагодарив.

- Что ты собираешься делать?

- Продолжить, - отмахивается он.

- Сдурел? Тебе не стоит сейчас работать рукой.

- Я очень ценю твои советы, но лучше помолчи, - шипит он раздраженно.

Горский подхватывает первую попавшуюся тряпку и с ее помощью отрывает куски разбитого стекла и отбрасывает их в сторону.

Мужчина придирчиво осматривает получившееся окно, потом себя, обреченно опустив голову.

- Ты не пролезешь, - констатирую факт, зябко кутаясь в пуховик.

- Блядь, - очередное ругательство вместо конструктивного диалога.

- Давай, - протягиваю ладонь, еще не до конца понимая, зачем я это делаю.

- Ты тоже не пролезешь, - качает он головой отрицательно.

По новому, оценивающе осматриваю получившееся окно, после себя. Резко дергаю собачку вниз и скидываю пуховик.

- Поспорим? – вскидываю подбородок, бросая вызов.

Выхватываю из его рук красную тряпку и практически ныряю в образовавшийся провал.

Зажмуриваюсь от слепящего белого снега, что облепляет лицо и моментально застывает на нем ледяной коркой.

Мороз пронизывает меня, забираясь под две кофты. Открываю рот, чтобы вдохнуть, но тут же захлопываю, обжегшись ледяным воздухом.

Сквозь слезы стараюсь оглядеться. Все реально плохо. Машина мордой по самую крышу зарылась в сугроб. Передние двери плотно прижаты снегом, задние тоже. Наружу торчит только багажник, но при таком буране и ему недолго осталось торчать.

Я хватаюсь за обледеневшую крышу и подтягиваюсь.

Ладони взрываются от ледяной боли.

На что здесь можно повесить эту чертову тряпку?

Различаю на крыше антенну.

Подтягиваюсь еще и еще, как гусеничка стараясь просочиться через узкое отверстие.

Еще чуть-чуть! Дергаюсь и больно упираюсь бердами в края окошка.

Дальше я не пролезу.

Тяну онемевшую руку и только чудом хватаю антенну.

Она хрустит, и у меня в руке остается ледяной покров, чехлом снявшийся с антенны.