Новогодние неприятности, или Семья напрокат - стр. 7
– Ладно.
Повторяю, выпуская воздух из легких со свистом, и, наконец, замечаю сидящую в конце коридора на скамейке Ольгу. Снова завожусь с пол-оборота, вспоминая каждую тревожную мысль, которая разрывала мне голову еще десять минут назад, и направляюсь к горе-няне со стальным намерением от нее избавиться.
– Ольга.
– Демьян Евгеньевич, извините. Я так виновата.
Безупречная с утра, ее прическа сейчас напоминает воронье гнездо. Идеальная кремовая блузка обзавелась разводами от туши. И мне на миг даже становится жалко эту девчонку, не справившуюся со своими обязанностями.
Но только на миг. Терпеть рядом кого-то, кто халатно относится к здоровью моей дочери, я не намерен.
– Ольга, мы больше не нуждаемся в ваших услугах. Вы уволены.
– Но…
– Оплату за месяц получите у Леонида. Всего доброго.
Единственное, что няня на один день делает верно – так это не спорит. Шмыгает покрасневшим распухшим носом и круто разворачивается на сто восемьдесят градусов, оставляя меня в компании белых больничных стен.
Выдыхаю. Запираю в дальний ящик страх потерять свою Кнопку и делаю несколько шагов в сторону палаты. Приоткрываю осторожно дверь и несколько мгновений смотрю на спящую дочь. До покалывания в пальцах хочу сгрести ее в свои медвежьи объятья, но отступаю, внимая совету опытного доктора.
Покой сейчас превыше всего.
Удостоверившись, что Алиске, действительно, ничего не угрожает, я, теперь уже никуда не торопясь, спускаюсь вниз и выхожу на трескучий мороз. Не сразу ощущаю холод и поначалу не мерзну, сталкиваясь на ступеньках нос к носу с Ленчиком.
– Ларин, ну, ты и фантастический тиран! – то ли с укоризной, то ли с восхищением выдает пиар-агент и протягивает мне пластиковый стаканчик с кофе из аппарата.
– Урод, сатрап и отвратительная личность, ага. Что опять случилось?
– Довел девчонку до слез. Вылетела бледная и поникшая, как приведение.
Парфенов седлает любимого конька и с упоением начинает читать менторским тоном нотацию, я же чувствую, как со звонким писком лопается струна моего небезграничного терпения.
– Я сменил три няни за последние два месяца, представляешь, три?! Одна постоянно просыпала и опаздывала, отчего я сам вез Алиску в школу и вечно задерживался. Вторая вообще попыталась меня соблазнить, вместо того, чтобы заниматься ребенком, как это положено. Ну, и третья вот. Не смогла запомнить элементарных вещей.
– Ты ей говорил про Алискину аллергию?
– Десять раз! Десять раз повторил, что у нее непереносимость орехов. Так сложно было узнать состав десерта, который они решили заказать?
Вываливаю на благодарного слушателя в лице Леонида массу своих претензий, и вроде бы становится легче. По крайней мере, уже не так сильно хочется придушить первого встречного, а второго – повесить на фонарном столбе.
– Тогда тебе, и правда, остается только одно.
– Что? Сигануть с ближайшего моста в реку?
– Нет. Отложить все планы, поехать к Юле и приложить максимум усилий, чтобы она согласилась.
Улыбаюсь. Странно или нет, но от разговора о Сладковой тепло разливается по венам, выправляется испорченное настроение, а снеговик, стоящий на клумбе, и вовсе кажется произведением искусства.
Юльку я знаю примерно лет пятнадцать. С тех пор, как наши мамы пересеклись на каком-то симпозиуме и начали ходить друг к другу в гости. Я дрался с ее одноклассниками, когда они попытались ее травить. Она кормила меня кексами, приготовленными по фирменному рецепту теть Анжелы. Я возил ее на вручение аттестатов и танцевал с ней на выпускном, потому что тогда она рассталась с парнем. Она писала за меня лекции, чтобы вредный препод с горем пополам поставил мне несчастный зачет.