Новелла «Единственный конец злодейки – смерть». Том 4 - стр. 4
– Раз уж она очнулась, разве не нужно поскорее разобраться в ситуации и пресечь поползшие слухи?
От такого ответа Рейнольд, казалось, вот-вот набросится на брата. В комнате вмиг стало шумно.
– Вот же придурки!
Герцог с шумом отодвинул стул и резко встал. Он собирался что-то грубо выкрикнуть сыновьям, и тогда…
– Вы все, – я нехотя заговорила. – Кажется, вы не расслышали: я пациент, которому необходимо восстановиться.
Трое одновременно замолчали. По правде говоря, мне не было дела, ссорятся они или нет, но шума я не могла вынести.
– Я хотела бы отдохнуть, пожалуйста…
Безразличным, как всегда, тоном я собиралась попросить их не галдеть, как вдруг увидела цветные метки над их головами и умолкла.
Надписи «Проверить уровень симпатии» не было. Я больше не могла его узнать. Значит, теперь не нужно следить за их реакцией и угождать им.
Немного помолчав, я сказала другое:
– Не могли бы вы уйти? Я устала.
От этих слов лица троих мужчин изменились: герцог успокоился, Рейнольд скривился, а Дерек сжал челюсти.
Я молчаливо ждала.
– Прости. Я не подумал. – Герцог медленно отодвинулся. – Мы пойдем, а ты ни о чем не думай и отдыхай, Пенелопа, – ласково прошептал он и вывел сыновей из комнаты. Я смотрела им в спину, даже не сказав привычного спасибо.
Бам – громыхнула закрывшаяся дверь.
– Госпожа, скажите «а-а-а».
Эмили поднесла к моим губам ложку с жидким рисовым отваром. Я послушно съела несколько ложек, нахмурилась и пожаловалась:
– Невкусно.
– Но все равно надо это съесть. Врач сказал, поначалу вам будет сложно, потому что вы долгое время не ели.
Но разве это не перебор – рисовый отвар даже без соли? Я не стала есть, и Эмили была вынуждена убрать миску.
После пробуждения отношение домашних ко мне странным образом изменилось. Это касалось в первую очередь Эмили, но также и герцога, и обоих его сыновей, дворецкого, и даже слуг, прежде холодно на меня смотревших. Они бережно обращались со мной, как с хрупкой стеклянной куклой. Это было немного смешно и вызвало у меня улыбку.
– Эмили, сколько я была без сознания? – спросила я у горничной, убиравшей миску.
– Неделю.
– Неделю?..
Этого времени достаточно, чтобы Ивонна полностью очаровала всех обитателей дома.
– Что она делала все это время?
– Кто? А…
Поняв, о ком я спрашиваю, Эмили приблизилась ко мне и зашептала:
– После того как вы потеряли сознание, ее заперли.
– Неужели?
– Да, его светлость приказал, чтобы она не смела выходить из своей комнаты, пока дело не будет раскрыто. Так ей и надо, правда? – сказала Эмили и коварно улыбнулась.
От неожиданной новости я слегка растерялась. Я-то предполагала, что она беспрепятственно разгуливает по всему дому, ведь обстоятельства того дела были неясными, а благодаря реликвии ее сложно обвинить в преступлении. Она может весь дом взять под свой контроль.
– Расскажи, что произошло за это время.
Эмили подробно доложила обо всех событиях. К счастью, промывка мозгов, похоже, ее не коснулась. Я равнодушно выслушала, что происходило после моего обморока. Но в том месте рассказа, где Бекки покончила жизнь самоубийством, я невольно вздрогнула.
– Все так волновались, госпожа. Знаете, как я переживала? – пожаловалась Эмили, закончив доклад, у нее на глазах навернулись слезы.
Я равнодушно ответила:
– Правда? Ты натерпелась, наверное.