Новая эра. Часть первая - стр. 66
Вот тебе, для сравнения, заметка израильского писателя моего возраста (там о книге, как форме «кризиса средних лет»), небезызвестного Израиля Шамира.…
И еще, о том же, из письма Кононова «о поколениях»:…
Судя по уже накопившимся (хотя и немногочисленным) письменным и устным отзывам, книга либо кажется «скучной» (мол, дневник, пошел-сказал-выпил и т.д., по такому «принципу» и Розанов скучен), либо шокирует (оставляет в недоумении) даже опытный литературный вкус, так что такой человек, тем более если он критик, предпочтет отмолчаться (пока не сложится «мнение»), либо воспринимается напрямую, от сердца к сердцу. И тогда я «попадаю». Будем надеяться, что таких сердец будет много – не скрою, хочется и успеха, хотя и того, что произошло с книгой, мне достаточно.
Василию передай сердечный привет и благодарность за рецензию. Если ему захочется написать мне – обо всем, что угодно, – скажи, чтоб не стеснялся, я буду очень рад.
Всегда твой
Наум
Кошка в телевизоре замяукала, и Клепа залаяла, бросилась к экрану, а потом к окну. Вот она, сила искусства!
22.4. От Л:
в траве это замечательно, а ты уверен, что это была я?
абсолютно
и очень явственно…
По русскому ТВ выступают артисты, игравшие Ленина в разных фильмах и спектаклях (день рождения вождя!). Жена говорит: «Я помню, как в первом классе до слез спорила, что Ленин в туалет не ходил».
23.4.2000
Заехал к Гробманам. Ира процитировала, как пример ложных, если не лживых воспоминаний, статью какого-то художника (в «Новостях недели»), который написал, что Гробман советовал ему не ехать в Израиль.
– Я могу такое посоветовать? – недоумевал Гробман.
Утверждал, что наоборот, большинство, кто не поехал в Израиль, а двинулся, скажем, в Париж, в результате оказались в говне, то бишь проиграли.
– И вообще Париж уже тогда был художественной провинцией…
Стали вспоминать всяких художников, я напомнил о Панасенко, Ира сказала, что он банален.
– Но есть крик, – говорю.
– Банальный крик.
– Страшноватый… Я так и не купил у него картину…
Замечание было неосторожным. Гробман вцепился в меня: купи картину. Или хотя бы эстамп. Всего 200 долларов. Я брыкался. Но Гробман держал мертвой хваткой. Пока Ира раздраженно не бросила ему: «Отъебись!». Обсудили план вечера. Я предложил подать книги в форме диалога. Ира предложила мне Шауса в качестве оппонента. Шауса, говоришь? Ну черт с ним, давай Шауса. Обсуждали название вечера. Потом они заспешили, кто-то пригласил на международный фестиваль документального кино, на просмотр-презентацию.
Конец ознакомительного фрагмента.