Ночной цирк - стр. 39
Мадам Падва с улыбкой поднимает глаза, убирая часы обратно в ридикюль.
– Что тут у нас? – интересуется Чандреш, не адресуя вопрос никому конкретно.
Девушка безмолвствует.
– Это номер двадцать три, – повторяет Марко, заглянув в свои записи, чтобы удостовериться, что номер верный.
– Мы выбираем иллюзиониста, дитя мое, – довольно громко говорит Чандреш, и гулкое эхо вибрирует в пустом зале. – Мага, волшебника, чародея. В настоящее время хорошенькие ассистентки нас не интересуют.
– Я и есть иллюзионист, сэр, – заявляет девушка. Судя по голосу, она совершенно не волнуется. – Я пришла на просмотр.
– Вот как, – Чандреш скептически оглядывает ее с головы до ног.
Она неподвижно стоит в самом центре сцены и спокойно ждет, словно ожидала подобной реакции.
– Что тебя смущает? – спрашивает мадам Падва.
– Я не уверен, что нам подойдет женщина, – пожимает плечами Чандреш, продолжая разглядывать девушку.
– И это после всех твоих разглагольствований по поводу Тсукико?
Чандреш какое-то время раздумывает, по-прежнему глядя на девушку. В ее облике, довольно элегантном, нет ничего особенного.
– Это совсем другое, – приводит он единственный аргумент, который пришел ему в голову.
– Да брось, Чандреш, – не уступает мадам Падва. – Позволь ей по крайней мере показать, на что она способна, а уж потом будешь рассуждать, годится нам женщина в иллюзионисты или нет.
– Но у нее такие рукава, что в них слона можно спрятать, – возражает он.
В ответ на его слова девушка расстегивает жакет с пышными рукавами и небрежно бросает его под ноги. Платье без рукавов и бретелек оставляет руки и плечи обнаженными, и лишь тонкая полоска кожи скрывается под длинной цепочкой с медальоном. Затем она снимает перчатки и одну за другой кидает на пол, поверх брошенного жакета. Мадам Падва многозначительно смотрит на Чандреша, и ему остается только вздохнуть в ответ.
– Ладно, – соглашается Чандреш. – Тогда приступим.
Он делает знак Марко.
– Конечно, сэр, – отзывается Марко и обращается к девушке. – Перед началом показательного выступления мы хотели бы задать вам несколько общих вопросов. Как вас зовут, мисс?
– Селия Боуэн.
Марко делает пометку в блокноте.
– Сценический псевдоним? – спрашивает он.
– У меня его нет, – отвечает Селия.
Марко отмечает и это.
– Где вы до этого выступали?
– Я никогда не выступала на сцене.
Услышав это, Чандреш собирается что-то сказать, но мадам Падва останавливает его.
– Тогда у кого же вы учились? – продолжает опрос Марко.
– У своего отца, Гектор Боуэна, – отвечает Селия. Выдержав небольшую паузу, она продолжает: – Хотя он больше известен под именем чародея Просперо.
Перо выпадает из руки Марко.
– Чародея Просперо? – Чандреш снимает ноги со спинки кресла и всем телом подается вперед, глядя на Селию совершенно другими глазами. – Чародей Просперо – ваш отец?
– Был им, – уточняет Селия. – Его… не стало год назад.
– Примите мои соболезнования, дорогая, – говорит мадам Падва. – Но кто такой, ради всего святого, этот Просперо?
– Всего-навсего величайший иллюзионист современности, – поясняет Чандреш. – В свое время я старался не упускать возможности устроить его выступление. Он был настоящим гением, мог очаровать любую публику. Ему не было равных.
– Он был бы рад услышать ваши слова, сэр, – говорит Селия, метнув короткий взгляд в сторону неосвещенной кулисы.