Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы - стр. 29
Манюськин достал стопку фотографий, разложил их на столе.
– Узнаешь? – поинтересовался он, указывая на одну из фотографий. – Это, понятно, я, а это кто?
Епиход не узнавал:
– Нет, не пойму… Рожа-то вроде знакомая… Из наших кто?
– Рожа! – передразнил его Манюськин. – Ну Епиход, ты даешь! Нет слов! Ты чего? Это же король Густав! Не помню только его номера. То ли седьмой, то ли восьмой? Ладно, неважно. У него дома сидим, в резиденции, выпиваем!
– А шефа нашего турнули, – Епишке захотелось сбить Манюськина с благостного настроя.
– Да знаю я, знаю! – Манюськин встал и изо всех сил треснул молоточком по наковаленке. – Это тебе, дорогой Сергей Иваныч, за шефа! За нашего генерала!
– Как он? – поинтересовался Епишка и потыкал пальцем в ушную стенку, завешанную для уюта цветастыми рушниками.
– Сергей Иваныч? А никак. Сам виноват. Привык, гад, порядочных людей подставлять. Я, Епиход, скоро съезжать отсюда буду, мои уже достали. Какого хрена, говорят, здесь мучаемся? Ты его уже проучил? Проучил! А у нас жизнь проходит. Каждый день долбят. И они, ты знаешь, в чем-то правы. Правда, не пойму, в чем, но правы. Ну да, ладно. Надо идти на эти… – Манюськин задумался. – Как их, черт? Совсем из памяти выскочило. А, вспомнил! На компромиссы! Деньги на домик у меня теперь есть, ну а к Сергей Иванычу буду наведываться. Чтоб не забывал!.. Бизнесом займусь! – размечтался он – Пчел буду держать. Эх, и выгодное это дело, Ходя! Ты не представляешь! Хотя чего я тебе объясняю? Ты же знаешь, я ведь этим уже занимался, еще в те, застойные времена.
Епишка вспомнил, что у Манюськина действительно была в свое время пчела, причем одна, еле живая, и держал он ее в спичечном коробке.
– Помню, Манюша, твою дохлую пчелку, – не удержался Епиход от подковырки, хотя это он был в гостях у Манюськина, а не тот у него.
– Не надо завидовать, Епиход! Ты тоже сможешь содержать пчел, если конечно захочешь. Я тебе, если надо, помогу, можешь не сомневаться.
– А шефа нашего турнули, – снова завел свою песню Епишка.
Никак не удавалось ему сбить друга с оптимистической волны.
– Ну, ты… и зануда! Ну, турнули! Я что ли виноват?! Из-за тебя, зануды, так и получилось! Кто тебя просил бежать звонить? Неужели я бы с бабой не управился? – наконец взорвался Манюськин.
– Аккуратно она тебя в коврик запаковала. Технично! – парировал Епиход.
– Да я уже очухался, и выбираться стал потихонечку, как вы подвалили!
– Кормил бы ты где-нибудь рыб, Манюша! Или замуровали бы тебя в бетонный блок какой-нибудь новостройки. Скажи лучше спасибо боевым товарищам.
Манюськин не любил признавать поражения и сделал вид, что не слышит Епиходовых слов.
– Шеф – мужик с головой. Не пропадет! – Он поставил фотографию на полку.
– А это что? – удивился Епишка.
Рядом на полке аккуратно, на небольшой вышитой салфетке лежали две большие гайки.
– Это, корешок, память! О том, как мы с генералом проверяли этот… как его?.. Дискриминант!
– Ну и как?
– А никак! Обнаружили ошибку, и все дела!
Подарок ветерана
В коридоре послышался стук о пол резинового наконечника клюшки Берданкина.
– Паразиты! Наделали! Сколько людей угробили?! Мощно один чудак пишет! Федора уже выгнали! А теперь и другие думают, куда тикать! Дело – труба! Это давно известно! – бушевал он.
Дверь в комнату распахнулась. Мог бы и постучать! Не к Прокопичу небось, к генералу пожаловал. Простота! Ведь даже в голову не придет! Мне было не до посетителей. Надо было продумать план завтрашней операции, еще не все было до конца ясно.