Ночная пуля. Остросюжетные повести и рассказы - стр. 24
Манюськин попытался отъехать от края набережной, но колесо плотно застряло в корыте.
– Сначала спасло, а теперь погубит… – пробормотал он. – Епиход! Дай им сесть в тачку, а потом прицепи ихнюю к нашей. Сам знаешь чем!
– Ну, не подведи, родимый! – Епиход поцеловал кнутовище.
Как только бандиты загрузились в машину, с криком: «Прикрывай!» он выскочил наружу. Ловко стегнул кнутом так, что его конец обвился вокруг бампера «мерседеса». А кнутовище быстро зацепил за клыки «носорога». После этого Епиход вскочил обратно.
– Ну теперь, если не дураки, поймут, что к чему, – сказал Манюськин.
Противники быстро смекнули, что «носорог», если свалится, то утащит за собой в пучину и их лимузин. Поэтому дали задний ход и оттащили «Победу» от берега.
– А теперь наша очередь! – крикнул в запале Манюськин. – Отблагодарим голубчиков!
«Носорог» потащил упирающегося «мерса», швыряя его в разные стороны.
– Ну хватит! Побаловались и будя! – Манюськин, резко газанув, направил «мерседес» на ближайший столб.
От удара лимузина о столб «носорог» резко дернулся, кнут сильно натянулся, не выдержал и лопнул. Освобожденный носорог, победно трубя, резво побежал по саванне.
МИД
Перевод в МИД не был для меня совсем уж неожиданным. Чего-то подобного я ждал. И меня это не особенно огорчило. Главное – служить Родине. Тут необходимо выделить два состояния. Первое – когда я и есть Родина. И тогда я служу Родине, то есть самому себе. Второе – Родина – это я. И тогда я служу себе, то есть Родине. Сейчас было первое. Конечно, публика на Смоленской была покультурнее. С генералами не сравнишь. Но и поопаснее. Интриги поковарнее. Ну да ничего! Не привыкать!
Чтобы не пугать мидовцев, спорол с кителя погоны и аккуратно снял все ордена и знаки отличия. Но чтобы понимали, с кем имеют дело, остался в галифе с лампасами плюс многочисленные дырки в кителе от орденов. По дороге на Смоленскую прошелся по своей малой исторической родине. В доме на Сивцеве-Вражке жила теперь мулатка, дитя фестиваля. Сначала она чинно ходила со скрипкой и приветливо со всеми здоровалась. Но потом темперамент взял верх, и мужички разных возрастов и профессий пошли косяком. Люди с таким широким кругом знакомств по инструкции подлежат немедленной вербовке, что я и взял себе на заметку.
Перед входом в здание МИДа я обратил внимание на серый уазик. Из него люди в рабочей одежде выгружали какие-то емкости с химикатами и ручные насосы. Среди них выделялась очень крупная, статная женщина в темных очках и миниатюрных наушничках. Она играючи перетаскивала тяжелые бидоны, пританцовывая. Видимо, из плейера, который она при этом слушала, доносилась зажигательная мелодия. Когда ей не мешал груз, она щелкала в такт пальцами и подпевала. Я немного полюбовался этим выдающимся созданием природы и пошел дальше, наказав себе не забыть поинтересоваться насчет этих людей у охраны.
В МИДе было прохладно. Кабинет был, конечно, поменьше старого, но уютный, да и вид из окна, безусловно, был лучше. Собственно, различий почти не было: там – устав, здесь – протокол. А работа, она везде работа. Главное, не ленись.
Подошел к окну. Задумался о надвигающейся старости. Постепенно начнет сужаться круг задач. Отпадут те, где надо прыгать с парашюта, лететь с обрыва на мотоцикле, резко тормозить на трамвае и прочие, связанные с риском и хорошей физической подготовкой. В результате останутся типа наблюдателя-корректировщика, находящегося на водонапорной башне и определяющего, где падает снаряд. Хотя еще попробуй подняться на эту проклятую башню, если мучает стенокардия… Или, к примеру, пассажир в первом поезде замечает, что второй поезд проходит мимо него в течение шести секунд. Вот именно, что проходит мимо. Тьфу! Прямо скажем, качественная задачка. А ведь в старости потребностей-то тоже хватает. Сохранишь здоровье – многие старые претензии будут будоражить, если нет – то дорогие лекарства и санаторно-курортное лечение. Ну да ничего! Не одного меня это ожидает. Удел многих, кто умудряется дотянуть. Надо просто взять себя в руки и перестать ныть, а то предстоящим можно сильно испортить настоящее. Эта мудрая мысль прогнала дурное настроение.