Ночная мелодия - стр. 13

Маська объясняла себе эти царапки тем, что безответная любовь отобрала у нее розовые очки. Не будь этих трех лет, сейчас бы она не замечала Володькиных недостатков, как бывает на стадии волшебной влюбленности, когда любой… ну почти любой баг идет за фичу. Ну а поскольку назад время отмотать нельзя, значит, она должна принимать его таким как есть, со всеми багами.

Но вот сейчас, думая об этом, Маська сообразила, что слово «должна» тут как-то неуместно. Никто никому ничего не должен. Либо принимаешь человека со всеми потрохами, без каких-либо условий и усилий, либо нет. Сознательно принимаешь - не заставляя себя это делать.

5. 4. Борис

- Мог бы и правда предупредить.

Оторвав взгляд от той самой скамейки, Борис обернулся. Катя стояла на пороге, туго, до писка, завернутая в голубое шелковое кимоно.

- Зачем?

Поставив кружку в раковину, он сел на диванчик у стола, словно приглашая ее присоединиться.

- Чтобы не казалось, будто меня хотят поймать с поличным.

Странное дело. Если б не ночной разговор в поезде, он бы сейчас, наверно, почувствовал себя виноватым. Но нет. Кажется, не осталось больше ничего. Месяц не виделись, но сейчас даже банального желания не было, хотя и скучал по ней. Только все та же мутная усталость и намерение покончить со всем. Навсегда.

- Кать, давай поговорим.

- Мне надо на работу.

- Твоя работа в лес не убежит. Без тебя обойдутся.

У Кати был небольшой цветочный магазинчик с двумя флористками. Десять лет назад она сама работала в нем, там и познакомились, когда Борис пришел за цветами для кого-то. Потом он выкупил магазин для нее, узнав, что хозяйка решила уехать в другой город.

- Хорошо.

Она села на стул, на самый краешек, как птица на жердочку, готовая в любой момент сорваться и улететь. Бросила на него короткий косой взгляд, уставилась себе на колени.

- Скажи мне одну вещь. Только честно. Я не спрашиваю, чего тебе не хватало тогда. Это уже не имеет значения. Зачем ты вернулась?

Катя долго молчала, он ждал, не торопил. Потом вздохнула тяжело, как будто приняла непростое решение.

- Ладно, Борь, ты прав, все это уже бессмысленно. Мы попытались, у нас не вышло. Надо иметь мужество это признать.

- Неожиданно…

Он готовился к чему-то тяжелому. К кровопролитной битве. К тому, что Катя будет упираться, отмалчиваться, огрызаться. Но только не к этому тоскливо-обреченному заключению, похожему на строчку в свидетельстве о смерти.

- Чего мне не хватало? Ума, в первую очередь. Но это я сейчас понимаю. А тогда… наверно, перчику. Уж больно у нас все было гладко, предсказуемо.

- Захотелось острых ощущений? – с горечью усмехнулся Борис.

- Не знаю. Может быть. Это правда было… как наваждение. Он приходил, покупал цветы. И каждый раз одну розу для меня. Ничего не говорил. Просто отдавал ее мне и уходил.

- Надо же, какая романтика.

Не было уже ни злости, ни обиды. Только муть на дне, черная, как деготь, едкая, как желчь. Жгла и заставляла язвить. Но Катя словно не замечала. Смотрела куда-то сквозь плитку на полу и говорила, тихо, монотонно.

- Я поймала себя на том, что жду его. Отбивалась от этих мыслей, как могла.

- Но не смогла. И долго это продолжалось – твоя великая борьба с собой?

- Месяца три. Я не оправдываюсь. Все, что я сделала, прилетело ко мне обратно.

- С чего вдруг? – возмутился Борис. – Я тебе не изменял.