Ночевала тучка золотая. Солдат и мальчик - стр. 89
На круглых жерновах, один круг над другим, мололи братья кукурузу. Крутишь верхний, а в дырку зерна суешь. А из щели между кругами белое крошево сыплется. Его в сите протрясешь, вот тебе и мука, и крупа. Жратва, словом.
Хоть чуреки пеки, лепешки такие грубые, хочешь – мамалыгу вари. Это все, особенно в смысле пожрать, братья быстро освоили. Вот только жернов крутить не любили.
Сперва по очереди крутили. Потом один Сашка. У Кольки, как он заявил, терпелка не выдерживала.
Зато он дрова и кизяки собирал с охотой. А Сашка кизяков видеть не мог. Ему легче сто раз жернов повернуть, чем один кизяк подобрать.
По-ихнему, может, это и кизяки, сказал он, а по-человечески все равно – г… Если бы он в колонии знал, он бы от колонистов, которые у забора кладут, столько бы добра вынес! На сто лет вперед топить бы хватило!
Варили они рисовую кашу с молоком, пока был рис, а потом тыкву.
Поперву, когда закатили с огорода тыквину, величиной с одного из мужичков, братья все крутились вокруг нее. Пока Регина Петровна топором не разрубила на желтые куски. Оба тут же хватанули по куску. Погрызли, погрызли, бросили. Думали, она – как арбуз, а она – как кормовая морковь; один вид, а вкус – деревянный!
Заявили воспитательнице: эту дылду жрать не станем.
– Это не дылда, а тыква, – поправила она.
– Все равно. Пусть ее Зорька с Машкой шамают или телята. Они глупые, не разберутся.
Регина Петровна рассмеялась, пригрозила:
– Еще добавку попросите!
– Не попросим! – пригрозили братья. – И чего такие дылды на огороде место занимают! Большая – а дура… семечками набитая!
А Регина Петровна куски на противешок и в печь на угли сунула. Пекла, колдовала и хитро помалкивала.
Во время обеда положила по кусочку: пробуйте! Привереды несчастные!
Братья подумали, отщипнули. И еще отщипнули. Каждый ломоть подрумянился, набух, стал ароматным, сладким. Липкий мед по корочке тянется… Вкуснотища, словом.
Съели братья, посмотрели на противень: сколько штук осталось? Регина Петровна погрозила пальцем, но добавок дала. Гордые братья сами бы не попросили. Вот это был праздник – сплошное обжиранье!
Колька пальцы вылизал и заявил:
– Хорошо, что на Кавказе такая дылда растет!
Это он Кавказ так похвалил. А заодно и тыкву. Сашка промолчал. Но про себя отметил: в этом деле они маху дали. Опозорились. Из молока делала Регина Петровна сметану, творог в мешочке из марли вывешивала. Давала пить. Только молочное у братьев не пошло. Пили и морщились. Старались удрать из-за стола.
– Глупенькие вы мои, – уговаривала Регина Петровна, разливая по кружкам парное молоко. – Вы своего счастья не понимаете! Это же лучшее, что придумала для вас природа!
– А мы без природы, – упрямо произносил Колька. И Сашка кивал. – Мы сами по себе.
– Так вы и есть природа… Вы еще какая природа: стихия! – смеялась Регина Петровна и садилась пить сама. А чурек ломала на кусочки для каждого. – Отчего, скажите, пожалуйста, вы, когда вас много, такие неуправляемые? Вы же как пыльная буря – не удержишь, не успокоишь… А когда вас двое, – еще им по кусочку чурека, – вы другие, и лучше. Не совсем, конечно. Но лучше, лучше…
– Без шакалов хорошо, – объяснил Сашка. – А вот они приедут – так все расшарапят. И дылду, и молоко, и чуреки…
– А сами? – спросила Регина Петровна. И вытерла белые губы и белые носы у мужичков. Они лакали молоко, как котята, язычком, из блюдец.