Ночь Сварога. Княжич - стр. 4
– Это чтобы шишаки на ушах не болтались.
А заодно обновил и усилил наши луки. Костяные пластины на их плечи наложил. Так, что теперь они на шестьдесят шагов стрелу слали.
– Почти как настоящие. Боевые, – довольный работой, хмыкнул Жирот, да еще нам по ножу выдал.
Мы ножи нацепили. На конюшню заскочили. Уздечки у конюших взяли, и вон из града.
Узда плетеная на плече. Тяжелый боевой нож в деревянных ножнах на поясе. Ножны приятно стукают по коленке. А меня гордость распирает.
Гридя от меня по правую руку, Славдя по левую. Идем по Коростеню, а народ нам вслед улыбается.
С высоко поднятыми головами прошли мы через стогнь3.
– Эй, люди, смотрите, какие вои4 у нас объявились, – стражник у ворот рассмеялся при виде нашей ватаги. – Ну, теперь ятвигам несдобровать. И куда ты со своей дружиной, княжич?
– За конями мы, – отвечаю, – на дальний луг. А то как же мы без коней в поход пойдем?
– И то верно, – смеется стражник и дорогу нам уступает.
А мы за ворота вышли и припустили…
Добежали до луга, в духмяную траву кутырнулись…
Лежу. Надышаться не могу. Руки раскинул. В небо смотрю. А по небу облака катятся…
Сердце ухает. Вот-вот из груди выпрыгнет…
Кузнечики стрекот подняли. Радуются, что Даждьбоже ненастье разогнал.
Где-то недалече кукушка заухала…
– Кукушка, кукушка, сколько мне жить осталось? – это Славдя голос подал, отдышался видать.
А кукушка на пол-куке поперхнулась. То ли спугнул кто, то ли Славдина вопроса не расслышала.
– Ух, и покажем мы этим ятвигам, – Гридя на ноги первым вскочил. – Ишь, придумали – с живых людей кожу драть! – и кулаком погрозил.
– Дядька Славута хорошим был, – сказал я. – По прошлой весне свистки из ветловых веток нам делал.
– А теперь уж, наверное, в Сварге с пращурами пирует, – вздохнул Славдя.
– Ну, и чего развалились? – это уж Грядя на нас. – Вон глядите, наволочь наползает. Как бы опять дождь не пошел…
Коней своих мы быстро отыскали. Они у опушки паслись. И мой Гнедко, точно почуяв скорую дорогу, нетерпеливо фыркнул, когда я снимал с него путы и прилаживал узду.
– Зря ты, Добря, Гнедка в поход берешь, – сказал Гридя.
– Это еще почему?
– Так ведь он у тебя на ровном месте спотыкается, – и рассмеялся обидно.
– Это твой Каурый до ятвигского удела не дотянет, – огрызнулся я. – Копыта отбросит, придется тебе пехом топать.
– А ты не задирай, – на этот раз обиделся Гридя. – Славдя, рассуди. Чей конь справнее?
– Да ну вас, – махнул рукой Славдя.
– Ладно, – Гридя ласково похлопал своего коня по шее и через миг уже сидел верхом. – Во-о-он до той сосны, – показал он рукой. – Кто быстрей, тот и смелый. Идет?
– Что на кон ставишь? – усмехнулся я, садясь на Гнедко.
– Два пинка по заднице, – поправил он свой нож, чтоб не мешался, и добавил:
– Пыром!
– Эх, – почесал я затылок, – жаль мне тебя, Гридя. Мало того, что ты об коборошку своего Каурого себе яйца стешешь, так я тебе еще и задницу отобью.
– Ты лучше за своими смотри, а то, не ровен час, ножиком отчикаешь, – притворно вздохнул он. – И останется князь Мал без внуков.
– О-о-о, расхорохорились, – Славдя уже тоже сидел верхом на своей Ласточке. – Что вам? Делать что ли неча? – а сам вдарил пятками в бока кобылке и поехал потихоньку к Коростеню.
– Эй, Славдя, погоди, – окликнул я его. – Ты нам знак-то подай. Чтоб по Прави все.