Ночь Сварога. Княжич - стр. 29
Навстречу Беляне выехал разочарованный Игорь.
Княгиня слегка склонила голову:
– Я, княгиня Древлянская, Беляна, дочь Вацлава31 князя Чешского, – твердо сказала, только веко на правом глазу княгини предательски дрогнуло. – Ты пришел на Древлянскую землю, а у нас чтят пришедших. Проходи в дом наш. Дружине твоей в детинце столы накрывают, остальным – на стогне. Даждьбог Перуна за стол свой зовет, – она вновь поклонилась Игорю и шагнула в сторону, уступая дорогу войску полянскому.
Нехотя Игорь сошел с коня…
Нехотя чуть-чуть склонил голову в ответ. При этом не спускал глаз с лица княгини. Старался понять, что у той на уме. Не понял.
Ничего не поделать. Не он взял Коростень, чтобы въехать в городские ворота верхом. Беляна повела себя так, словно не захватчиком, а гостем, пусть не прошенным, но гостем Игорь с полянами и русью своей войдут в древлянский стольный город.
Взял коня под уздцы…
Ох, хитра княгиня. Только через год уже никто и не вспомнит, как земля Древлянская стала частью Руси.
Пешим, с конем в поводу, неуверенной походкой каган Киевский вошел в Коростень.
Войско вошло вслед за каганом.
Только Асмуд, проходя мимо княгини, на мгновение задержался. Он подмигнул маленькой княжне.
Та примостилась у матери на руках и с интересом рассматривала проходящих мимо странных людей в странных одеждах. Оружие звякает, почти как ее погремушки. Старик усатый ей смешно подмигивает. И она улыбнулась. И Асмуд улыбнулся тоже. Недобро.
Княгиня зашла последней.
Она передала Малушу Путяте, уверенная в том, что молодой болярин скорее умрет, чем кому-нибудь позволит обидеть княжну. А сама поднялась к себе в светелку. И тут упала на устланную куньим мехом постель и заплакала. От страха. От обиды…
Она понимала, что не разорять пришел в Древлянскую землю каган Киевский. У него и у ближних его были совсем другие задумки…
Как и обещал старый варяг, вечером Игорь с дружиной пировал в детинце князя Мала. Только не хозяевами они здесь оказались, а всего лишь гостями. Важными, но нежеланными.
В просторной палате по стенам ярко горели факелы. В палате этой еще со времен Нискини заседал Совет старейшин Древлянской земли. А теперь в ней были накрыты широкие столы. Но старейшины и сейчас были здесь.
Семь боляр Старшей дружины отца нынешнего князя Древлянского. Воины, знавшие радость победы, пляшущей на кончике меча, и пьянящую горечь тризны. Те, кто не дал Хольгу захватить Коростень, когда тот прошел от Нова-города до Киева. Оттого и осталась Древлянская земля свободной от руки варяжской. Те, кто ходил потом с тем же Хольгом к Царю-городу и к Саркелу хазарскому. Но не как русь его, а как попутчики. Те, к кому прислушивался князь нынешний. Те, кого почитали люди Даждьбоговы, как живых предков. Те, кто пока оставался по эту сторону Яви.
На длинных лавках расселись они вдоль стен. И не смотрели даже на столы с едой. Сидели, точно каменные. Молчали. Словно и не здесь были. А там, в своем давным-давно.
Но на стариков мало кто обращает внимание.
Да и какая разница, кто там сидит вдоль стен, если столы ломятся от еды и питья. Не поскупилась княгиня Беляна. Почитай, все подвалы коростеньские вытряхнула. И дичина на столах, и птица домашняя, словно не лето на дворе, а Коляду32 празднуют. Даже меды пьяные и пиво хмельное велела выставить. А перед Игорем кувшин поставила тонкой ромейской работы. Не пустой кувшин, с зеленым вином. Из Царь-города Нискиня, отец Мала, привез. Берегли то вино. Думали на свадьбу Добрыни выставить, да, видимо, обойтись придется без того вина. А может, и еще случай представится, чтоб запасы пополнить.