Нобелиат - стр. 15

Юнакову было слегка за пятьдесят. В этом возрасте коллеги ходят в больших начальниках, а он был всего лишь капитаном. Много лет назад был переведен с понижением на должность старшего следователя из соседнего райотдела. Коллеги тактично не интересовались причинами, а сам Юнаков по этому поводу не распространялся. Остался рядовым и после создания Следственного комитета. Но, как говорили сослуживцы, следак он был толковый. И этим определялось его место в иерархии тех, кто осуществляет так называемое предварительное расследование.

Юнаков открыл папку. Там находилось всего несколько листков, один из которых оказался заявлением.

Некто Раззаков писал, что в районе объявилась молодежная банда троглов, которая «терроризирует местное население».

В чем выражался террор, Раззаков не разъяснял. Зато к заявлению были прикреплены несколько листов с наклеенными фотографиями, сделанными почти профессионально, если не считать, что каждый предмет был запечатлен обзорно, на общем плане и в деталях.

Под каждым фото находилось пояснение, отпечатанное на пишущей машинке. Все они разъясняли сфотографированные надписи, которых было несколько. «Троглы все помнят и ничего не прощают» – была одна из них. Вторая гласила: «Трогл всегда непонятен, особенно для врагов».

А третья: «Пидоры, вы тронули голодного трогла…»

«Нужно поговорить с этим Раззаковым, – подумал Юнаков, – что он увидел криминального во всем этом?»

Юнаков стал искать в папке адрес или телефон заявителя, одновременно чертыхаясь и нелестно отзываясь о своем начальнике, который столь опытного следака заставил разбираться с пустышкой.

Занятие это прервалось стуком в дверь.

– Да, – произнес Юнаков.

Посетитель втиснулся в кабинет.

– Меня вызвал следователь.

– Как его фамилия? – спросил Юнаков.

– Тут непонятно написано, – сказал он.

– Давайте посмотрю.

Посетитель подошел к столу и протянул повестку.

– Вам к Давыдову, причем на вчера. Почему не пришли в назначенное время?

– Не смог.

– Сегодня Давыдова нет на службе.

– Вы меня допросите.

– Но это не мое дело.

– А какая разница?

– Не будем говорить о разнице, просто это невозможно.

– И что мне делать?

– Подойдите в секретариат, там подскажут, когда можно прийти еще раз.

Посетитель, забрав повестку, ушел, но почти сразу вернулся с начследом.

– Валера, – сказал тот, – я поручаю тебе допрос свидетеля по делу, которое ведет Давыдов.

– Я не в курсе события преступления.

– Тебе это и не нужно, свидетель должен охарактеризовать подозреваемого.

– Хорошо, может, вы хоть фамилию скажете.

– Моя фамилия Рассказов, зовут Михаил Петрович.

– Да я не о вашей фамилии, а подозреваемого.

– Это запросто, – сказал начслед, – вот его данные…

Допросив свидетеля, Юнаков подписал ему пропуск, но тот не торопился уходить.

– Вам бы не фигней заниматься, – сказал он, – а обратить внимание на то, что у нас в городе действует тайная организация троглов.

– Кого? – спросил Юнаков, хотя уже понял, о ком идет речь.

– Троглов, – пояснил свидетель так, словно речь шла о чем-то известном.

– И чем они знамениты?

– Терроризируют население.

– Ну, террор не по нашей части, напишите заявление…

– Да уже вроде писали…

– Кто?

– Мой друг Раззаков.

– Странная фамилия у вашего друга.

– Не более странная, чем ваша, – нелюбезно ответил посетитель, но потом смягчился и сказал, что друг является ему дальним родственником и должен был носить фамилию Рассказов, но по освобождении Беларуси в сорок четвертом тот, кто опрашивал маленького сироту, не расслышал фамилию, произнесенную мальчиком, и записал Раззаков.