Но именем твоим… - стр. 24
– В чём же, пане Славомиру?
Пожилой шляхтич помолчал, вздохнул и ответил:
– Вы, пане Стасю, по господарству себя обременяете хлопотами, стало быть, знаете, с чего вся Волынь, а также Подолия, Киевщина, Брацлавщина и заднепровские украйны живут. Да вы и сами недавно говорили, что пшеница с Руси Литовской – едва ли не единственное, что доход Речи Посполитой питает. Так?
Подскарбий мстиславский кивнул.
– Так. Правда, на те доходы дольщиков ныне изрядно, но всё ж пшеница русских воеводств – степное золото. Не будь её – мы б уже давно по миру пошли бы.
Пожилой шляхтич удовлетворённо кивнул.
– Значит, понимаете, что поднепровские земли, на каких эту пшеницу растят, воеводство Киевское, Подолия и Брацлавщина – маёнтак изрядный.
Межевой комиссар молча кивнул. Пан Веренич продолжил:
– В тот год князь Януш Острожский, сын Его Милости князя Василия, получил привилей на владение землями по верхнему Ингульцу и Роси, исключая пустоши Ракитное и Ольшанка, всего двести волок доброго грунта и полсотни волок пойм и пастбищ. Хороший надел, но у князя Януша были планы куда шире. Ингулец, как вы знаете, впадает в Днепр уже в татарских пределах, но от устья Жёлтой и до слияния его с Саксаганью, до первых татарских застав, земли вокруг Ингульца, никак не менее тысячи волок лучших пахотных земель и полутысячи выпасов и пустошей – были тогда ничьи, ни коронные, ни магнатские, ни казацкие, ни татарские. Но на эти земли – полторы тысячи волок по среднему Ингульцу – свои виды имел староста черкасский, князь Вишневецкий. Беда в том, что Его Милость король Жигимонт Ваза в своём привилее не ограничил пожалование князю Янушу с полудня – полагая, как я своим скудным розумом понимаю, что в степях тех сам чёрт ногу сломит. Ну а князь Януш, понятное дело, решил, что раз предел его владений окончательно не обозначен – то он волен трактовать этот привилей так, как ему удобно. И вот тут желания младшего князя Острожского натолкнулись на аппетиты князя Вишневецкого – так же полагавшего, что раз земли по среднему Ингульцу ничьи, то он может их взять себе.
– А Косинский тут при чём? – непонимающе посмотрел на старого шляхтича межевой комиссар.
– Косинский тут ни при чём. Косинский владел десятком волок по Роси, пустошами Ракитное и Ольшанка, но ни тяглых, чтобы их обрабатывать, ни арендаторов, которым можно было их сдать – у него не было. Пан Кшиштоф был, прошу прощения у пана, голодранцем, собакой на сене – владея землями, которые он не в силах был использовать. Посему пан Януш и счел возможным трактовать королевский привилей … хм, как бы это правильно сказать… несколько расширенно, по своему разумению включив земли, жалованные пану Косинскому, в собственный удел. Но эти два маёнтка – были ничто по сравнению с землями по среднему Ингульцу, на которые свои виды имел князь Вишневецкий. И на которые с вожделением смотрел Его Милость князь Януш. И посему, дабы помочь своему сыну, Его Милость князь Василий и разыграл партию Косинского…
– Разыграл? – в голосе межевого комиссара сквозило изумление.
– Именно так. Как партию в шахматы. – помолчав, старый шляхтич продолжил: – Беда в том, что наш король, да хранит Господь дни Его Милости – католик из католиков, ревнитель веры и истинный паладин Святого престола; в коронных землях сие – одно лишь достоинство, но в воеводствах литовских, а особенно русских к такой ревности отношение… двоякое, мягко говоря. Вы, пане Стасю, какого вероисповедания, прошу прощения?