Ниже бездны, выше облаков - стр. 22
Кстати, не один я, другие тоже косились на Самусевича насторожённо, хоть он и старался изображать из себя «своего в доску». Водку хлебал, как воду, заливая сверху тёмным пивом. Ещё и жаловался, что не торкает. Потом вообще предложил курнуть «план», мол, с собой нет, но знает, где в любой час можно разжиться травкой. Никто, само собой, на его провокацию не повёлся. Слушали его идиотский трёп молча.
Тогда, видать, мажорик решил, что вписаться ему мешают родственные связи. А раз мешают, то ну их.
И принялся критиковать собственного папашку. Правильно этот тип мне сразу не понравился. Урод он и есть урод. Меня мать вон как бесит, аж из дома свинтил. Вспоминать её противно. Но трубить о ней гадости в жизни бы не стал. Даже если эти гадости – чистая правда. И другим бы тоже не позволил. А этот – ничего. Вылил на отца ведро дерьма и остался доволен, что публике понравилось. Грина мне не жаль, так ему и надо. Просто сами по себе подобные вещи за пределами моего понимания. Три раза выходил курить, чтобы унять раздражение, а то прямо-таки подмывало пройтись по этой мажорной физиономии лёгким движением руки. Потом подумал: «Да ну и чёрт с ним, пусть плетёт, что хочет».
В общем, слушали мы, слушали о маленьких секретах большого Грина и не сразу заметили, что Вадик окосел. Видать, всё-таки торкнуло. Ну а под этим делом он и вовсе понёс полный бред. Понятно, что спьяну мало кто блещет умом и обаянием, но если безобидные глупости вполне себе терпимы и простительны, то немотивированная агрессия напрягает до невозможности.
Сначала его просто пытались заткнуть, и Вадик снова вспомнил папу, но уже в другом контексте – грозил папиными связями. Затем думали спровадить – не удалось. Покидать сцену ему не хотелось. Честное слово, такого упоротого проще убить и вынести, чем убедить и вывести. Тогда мы с Костей аккуратно приложили Вадика, без особого ущерба, только чтоб уснул. Туловище закинули на кровать в дальней комнате – родительской спальне, а дверь закрыли. Но не учли, вернее, не заметили – темно было, – что на той же кровати уже успела устроиться какая-то девчонка. Её развезло ещё раньше, вот она, видимо, и решила прикорнуть в тишине.
Кто ж знал, что мелкая оплошность обернётся катастрофой.
Что и как было в точности – неизвестно. Но если без конкретики, то предположить можно примерно следующее: Самусевич пару часов спустя оклемался, смотрит, под боком – девушка. Пьяная. Спит. Инстинкты, гормоны, хмельной задор взяли верх. Хоть там и верх-то брать было не над чем – Вадик по своей натуре та ещё скотина. Но спящая красавица, видать, в самый ответственный момент вдруг тоже очухалась. И происходящее ей, вероятно, не понравилось, потому что она двинула Самусевича какой-то ерундовиной в виде жирного китайца в позе лотоса. Китаец до этого момента стоял на тумбочке у кровати – привлекал не то деньги, не то удачу. Этот фетиш, между прочим, был из камня и весил навскидку килограмма три. Так что, забегая вперёд, скажу, что всем нам, и прежде всего Вадику, ещё крупно повезло, что девчонка всего лишь его вырубила, потому что запросто могла бы и совсем прибить.
Тем временем у нас тоже драмкомедия развернулась. Пока ели, пили, болтали – всё было в ажуре. Потом Ветрова объявила, что хочет танцевать. Общество её поддержало. Выключили свет, врубили клубняк. Мы же с Костей вышли в подъезд покурить.