Нити Галатеи - стр. 6
Сарина не пылала привязанностью к княжескому дому Рутгардов. Ее собственный отец (тоже князь) отдал единственную дочь на попечение княгини, чтобы та отучила юную девицу от похотливых мыслей. В последние годы отец, по скромному мнению Сарины, окончательно спятил. Она не сильно расстроилась, когда узнала о своей ссылке – к родному гнезду она не питала нежных чувств, но еще меньше ей нравилось общество княгини и Дейлана, который на днях должен был вернуться в порт. Дейлана Сарина знала с детства; их даже пытались обручить. В ответ на это предложение Дейлан при всем честном народе заявил:
– Я лучше отравлюсь.
– А я подам ему яд, – прощебетала Сарина.
И настаивать князья не стали, однако мысли о нелепом брачном союзе явно не оставляли. Вот было бы наказание за все ее грехи…
В первый день фестиваля Сарине выпала честь раздавать горожанам еду. У старого каменного моста устроили небольшую палатку, украшенную штандартами трех князей, поставили бочки с отвратительным кислым напитком, столь популярным в здешних местах. Сарина раскладывала плошки, когда к ней подкатили огромный котел, в котором плескалась похлебка. По традиции всех желающих в этот день кормили именно супом, и разливали угощение представители княжеских семей. Сама княгиня Берта избежала сей чести, переложив ее на Сарину, да еще и успела отчитать княжну мимоходом.
Терпеливо разливая суп, Сарина разглядывала изможденные лица городских бродяг. Ей даже стало любопытно, какими мечтами жили эти люди. Совсем ли они отчаялись? Как справлялись с бедностью, которая не пощадила их края? Однако очень скоро подобные размышления вогнали ее в тоску. Она понимала, что война искалечила много судеб, и ее сердце сжималось от жалости. И ее почти удивляло то, что бедняки не выказывали враждебности по отношению к ней.
За городскими нищими пристроились рабочие. Уж эти вполне могли заработать себе на пропитание, но решили не отказываться от миски бесплатной похлебки. Теперь не Сарина поглядывала на просителей, а они на нее, причем открыто и вызывающе. Многие явно про себя оценивали ее пышный бюст. Сарина ежилась и мысленно давала себе очередной зарок не налегать на пирожные.
Так прошел час. От усталости Сарина покачивалась, переступая с ноги на ногу, пару раз успела обжечься горячим супом. К своему занятию она уже утратила интерес, но добросовестно пыталась отмерять щедрые порции.
Фраза, брошенная насмешливым голосом, не сразу дошла до ее сознания.
– Невинная аристократка решила пощекотать себе нервы?
Помешивая половником суп, Сарина быстро взглянула на очередного наглого молодчика. Этот вовсе не походил на рабочего. На его смуглом от загара лице не отпечатались следы тяжких трудов. Впрочем, он казался довольно молодым. Выгоревшие на солнце волосы отливали рыжиной, а светлые глаза по-озорному блестели. Насмотревшись вдоволь на зубоскала, Сарина зачерпнула побольше жижи, плюхнула ее в миску и протянула незнакомцу.
– Благодарствую, барышня. Улыбнетесь?
На его поясе что-то звякнуло. Сарина пригляделась – секстант и подзорная труба.
– Моряк?
Он изящно поклонился, и она ответила кокетливым реверансом.
– Приятного аппетита.
– А когда ваша смена заканчивается? – вкрадчивым тоном поинтересовался он.
Сарина пожала плечами и принялась вновь помешивать в котле остатки супа. Видел бы ее сейчас отец, который спровадил дочурку из родного гнезда, дабы «излечить ее распутную душу». И тут самодовольные мужланы не оставляют распутницу в покое.