Нить неизбежности - стр. 34
– А сюда я пёхом пришёл. От Большой Засеки пять тыщ вёрст оттопал. А знаешь почему? Спешить было некуда. Рассудил, что если идти куда глаза глядят, рано или поздно суета разума в ноги уйдёт, и станет тогда разум чист и для веры открыт. А когда досюда добрался, пребывал я уже в счастливом заблуждении, что готов отныне посвятить остаток жизни служению Господу, посту, молитве и трудам праведным, не рассуждая в сердце своём, почему ящеры передохли за миллионы лет до Начала Времён. Отец Фрол меня даже расспрашивать ни о чём не стал и другим, похоже, не велел. Ему и вправду стоит только голос услышать или ещё как, и он о человеке сразу много чего понимает – что-то такое, чего самому лучше не знать. А мне он так и сказал – ты, говорит, к нам вряд ли надолго, потому как вера твоя – от томления духа и смирение твоё от ума идёт. Вот так. Насквозь видит, хоть и слепец, а в постриге не отказал. Значит, прикинул, что от меня тут польза какая-то будет, а может, ему план из епархии спускают по монашескому поголовью – не знаю… Только одно понятно: всюду лицемерие, корысть, трусость, а истину никто не хочет ни видеть, ни слышать, даже если она сама в глаза и уши лезет. Даже здесь.
– А что такое истина? – Онисим сам не ожидал, что такой вопрос может у него возникнуть и тем более что он произнесёт его вслух, причём вместе с ответом. – Для меня вот нет ничего важнее ночного бреда – значит, он и есть истина.
– Да ты не спишь. – Брат Ипат открыл глаза. – Ты не спишь, а я болтаю. Прости, брат, что побеспокоил.
– Ты меня побеспокоил, когда башкой о стенку шваркнул. А теперь-то чего извиняться… – Онисим вновь удивился собственной многословности. Впрочем, тому были оправдания: во-первых, боль в затылке заметно поутихла, а тошнота сменилась лёгким чувством голода.
– А вот это ты сам нарвался, – отозвался монах, едва заметно улыбнувшись. – Иначе ты бы мне вообще все кости переломал, вояка хренов. В десанте, что ли, служил?
– Да.
– Офицером.
– Да.
– Оно и видно. Удержу не знаешь. – Ипат попытался почесать через гипс сломанное запястье. – Старшина Зуб тоже как-то попытался на мне перед строем крутизну свою показать. Пока я его на неделю в санчасть не определил, не успокоился, бедолага.
– И как тебя на губе не сгноили за такое?
– За какое за такое?! Там всё строго по уставу было. Учебный поединок, обстановка, приближенная к боевой. Мне даже благодарность объявили за успехи в боевой подготовке и премию в размере месячного жалованья. Меня потом перевели инструктором по рукопашному бою в учебную бригаду Внутренней Стражи.
– Это которая каторжников ловит?
– Ага. Не только ловит, но и охраняет. А ловят больше диких старателей и браконьеров. Там, в Восточной Тайге, и сейчас ещё посадник местный власть имеет только в Большой Засеке, ну и ещё в округе вёрст на сто. Дальше всё на Страже держится. – Чувствовалось, что военная служба оставила у монаха не одни только горестные воспоминания, которым он предавался, думая, что разговаривает со спящим. – А тебя-то как сюда занесло? От хорошей жизни на стенку не полезешь.
От хорошей жизни! Интересное замечание. Жизнь может быть хорошей и плохой – это смотря как к ней относиться. А что делать, если жизни вообще нет? Была, и нету… Как можно с кем-то поделиться тем, чего нет? Как?