Никто об этом не узнает - стр. 20
Алена отнекивалась – неудобно ведь. Да и вообще, не в вещах дело. Но отец все равно одаривал и одаривал. Вот так неожиданно у нее появилось все, о чем она и не мечтала: красивая одежда, модный телефон, планшет, компьютер. Это трогало до слез. И хотелось непременно сделать ему что-нибудь очень хорошее, но что – она не знала.
На следующий день после приезда Нина, ассистентка отца, по его поручению отвезла Алену в салон. Там было так красиво и дорого, что она лишний раз выдохнуть боялась. Однако ее приняли, как британскую королеву, постригли, что-то сделали с бровями, отчего, густые и черные от природы, они выглядели изящно, словно нарисованные. Маникюр она пережила спокойно, но педикюр ее здорово смутил. Ну а во время манипуляций с лицом Алена чуть не уснула.
После салона все та же ассистентка покормила ее в ресторане. Правда, от цен в меню пропал аппетит, да и еда не слишком впечатлила.
– Как тебе салат с рукколой? – спросила Нина.
Алена пожала плечами, постеснявшись ответить, что салат и все остальное так себе. Хотя подмывало вставить, что сама бы она приготовила вкуснее.
После обеда Нина неожиданно привезла ее к обычному многоквартирному дому сталинской постройки.
– Мы тут зачем? – удивилась Алена, оглядывая двор колодцем.
– Дмитрий Николаевич велел отвезти тебя к Лилии Генриховне.
– Кто это? Зачем мне к Лилии Генриховне?
– О-о, – протянула Нина, – эта ведьма всю жизнь проработала диктором на радио, еще в советское время. Старая школа. Потом уже учила других дикции и орфоэпии, ну это как правильно ставить ударение в словах. Слышала, у нее даже безграмотный за три месяца начинает говорить, как выходец из высшего общества.
Алена покраснела, поняв посыл.
– Я так плохо говорю, да?
– Ну… С ударениями у тебя беда, это точно. Вот что это за слово – зво́нит? Звони́т же! Ну и говор какой-то есть… Странный, в общем. Да и в целом она тебя подтянет по русскому, по языкам.
Лилия Генриховна оказалась суровой на вид старухой, передвигающейся по темной, захламленной квартире в инвалидном кресле. Встретила она Алену без особой радости, но и неприязни тоже не выказывала. Сухо позвала за собой в гостиную, а Нине велела заехать часа через три.
Занимались они за круглым столом, накрытым тяжелой тканевой скатертью, отороченной бахромой. Вообще, Алена теперь поняла, почему Нина назвала старуху ведьмой. Та была совершенно нетерпима к ошибкам и с выражениями не церемонилась. Старухин кот, к слову, абсолютно черный, все это время восседал по-царски на верхней полке этажерки и взирал оттуда на нее едва ли не с презрением. Будто понимал слова хозяйки и разделял ее мнение. После трехчасового занятия Алена чувствовала себя полностью выжатой и обессиленной.
Зато вознаграждением стал ужин с отцом наедине.
Заведение было таким же помпезным, как и то, куда днем возила ее Нина, но еда вкуснее, во всяком случае, ничего экстравагантного: мясо на углях, свежие овощи. И хотя то и дело повисало неловкое молчание, тот вечер все равно запомнился ей как самый прекрасный за всю, наверное, ее недолгую жизнь.
Отец сначала задавал дежурные вопросы, не смотрел в глаза и держался напряженно. Она же, наоборот, несмотря на чувство неловкости, вовсю старалась разрядить обстановку, сблизиться с ним, рассказывала про все подряд, что в голову взбредет. Особенно разошлась, когда делилась впечатлениями о старухе дикторше.