Никто об этом не узнает - стр. 23
– Ну же? – не отставал он, скаля в улыбке мелкие зубы. – Что…
Но в этот самый миг двери резко распахнулись, явив гостям Максима – расхристанного, с лихорадочно горящими глазами и кривой улыбкой на губах. Русые вихры торчком. Белая школьная рубашка вылезла из брюк, ворот распахнут почти до неприличия.
– А вот и я! – провозгласил он.
Скопище людей, в том числе с камерами, его ничуть не смутило. Он смело продефилировал прямиком к столу, потребовал потесниться и сел напротив нее. Специально, конечно. Прожег взглядом, почему-то абсолютно черным и каким-то настолько бесшабашным, что это аж пугало.
– Ну, лисичка-сестричка, велкам ту хоум! – Максим взял рядом стоящий бокал с вином и по-гусарски выпил до дна.
– Очень интересно, – хихикнул все тот же репортер. – Скажите, Максим, а вот вам как вся эта давняя история?.. Ваша мама ведь…
Алена внутри вся сжалась, Максим же явно нехотя отвел от нее взгляд, лениво и даже с раздражением осмотрел журналиста.
– Ты, вообще, кто? – спросил.
– Роман Мясников, телеканал «Семь плюс ТВ», «Новости сегодня», – затараторил парень. – Так как вы относитесь к этой…
– Отвали, лысый, – грубо оборвал его Максим и снова вперился взглядом, в котором дьявольски горела сплошная чернота. – Весь этот бал для тебя, Золушка? Круто. А оркестр где? Где фанфары? Ну как же так? Непорядок.
Алена видела, как притихли все гости. Даже наглый журналист не рисковал больше лезть с вопросами ни к Максиму, ни к ней, ни к кому. Папа же сидел за столом неподвижно, и лицо его казалось белее мела.
Ну а Максим, совершенно не заморачиваясь по поводу приборов, прихватил канапе с двухэтажного блюда прямо руками, отправил в рот, а затем вздохнул:
– Надо исправлять ситуацию.
– Ч-что ты собираешься сделать? – зашипел папа.
– Сказал же – исправлять ситуацию, – с кривой улыбкой повторил Максим. – В конце концов, ты же сам вчера волновался, что я давно не занимался музыкой…
На этом он поднялся из-за стола и прошагал расхлябанной походкой в дальний конец гостиной, где белел огромный концертный рояль.
Алена с самого начала поглядывала на инструмент с тайным восхищением, но думала почему-то, что стоит он здесь исключительно для красоты. Однако Максим со знанием дела откинул крышку, уселся на банкетку, небрежно пробежался по клавишам, а потом вдруг заиграл.
Музыка разорвала повисшую тишину, впечатляя своим стремительным напором, дерзостью, вызовом, даже агрессией. И все же это была музыка, причем пробирающая до мурашек. Ну а потом он запел. Вот уж чего Алена точно никак не ожидала. И пел-то хорошо! Даже удивительно хорошо. Голос у него с хрипотцой, но сильный, и тембр красивый. Вот только песня его шокировала всех:
Первым очнулся от ступора отец. Вскочил с перекошенным от гнева лицом, стремительно пересек зал, вцепился в плечо Максиму и уволок из гостиной.
Алена воспользовалась переполохом и тоже ускользнула от всеобщего внимания. Проходя по коридору к себе, услышала из комнаты Максима отцовский голос.
– Чертов ублюдок! – орал папа. – Думаешь, я буду это терпеть? Думаешь, это сойдет тебе с рук? Ты давно напрашиваешься, чтобы тебя отослали. Так вот, считай, выпросил.
– Да плевать, – отвечал тот.