Никто не уйдет живым - стр. 50
Шаги.
Люстры на потолке и лампа на полу все еще горели, и Стефани не потребовалось много времени, чтобы убедиться: кроме нее среди черных стен и зеркал никого не было. Дверь в комнату была заперта. Стефани так и сидела в постели, прижав руки к щекам, и грудь ее вздымалась и опускалась, как будто она только что чудом всплыла на поверхность из глубины.
Издалека, с заднего двора, слышался лай собаки. Теперь он звучал как рев пополам с кашлем.
Опасаясь за свою психику, она быстро попыталась дать кошмару разумное объяснение. Страх перед незнакомцами в комнате с черными стенами явно был связаны с тем, что она пережила этим вечером, а мачехины издевательства ей снились постоянно.
Но шаги… Их она объяснить не могла.
С хрупким спокойствием, которое она ощутила, проснувшись, вскоре было покончено.
В комнате по соседству вновь ожили тяжелые шаги, грохотавшие хаотично и неуклюже. Шаги алкаша. Пьяные в стельку шаги, от которых прячешься.
Стефани повернулась к стене, возле которой стояла ее кровать. Она не слышала, как открылась дверь, но теперь до нее доносились стуки и дребезг, как будто целеустремленные руки принялись разбрасывать мелкие вещи и ронять мебель в комнате по соседству. Порой шаги останавливались, а потом ускорялись и, спотыкаясь, устремлялись в другом направлении, чтобы продолжить то, что по звукам напоминало разгром помещения.
Когда шаги направились к стене, за которой она лежала, Стефани вздрогнула и замерла, зная, что завопит, если тот, кто был в соседней комнате, продолжит свое буйство по эту сторону стены, что не казалось невозможным.
Она услышала, как скрипят пружины матраса и как ткань трется о стену, а следом – женский крик, испущенный прямиком в кирпичи и штукатурку, разделявшие две комнаты.
Следом раздался деревянный стук и звон пружин, и у Стефани сложилось впечатление, что кровать только что подняли, а потом уронили. Женщина, должно быть, пряталась под ней. Крик стал пронзительнее, будто теперь ее тащили по полу в глубину соседней комнаты.
Плач перешел в рыдания, а потом женщина начала негромко постанывать после каждого приглушенного стука и сочного шлепка; удары были более чем очевидными и перемежались с тяжелым топотом: мужчина переступал с ноги на ногу для пущего равновесия, пока занимался своей работой.
Окаменевшая от испуга и шокированная услышанным настолько, чтобы понять, что никогда раньше не чувствовала подлинного отвращения, Стефани не могла ничего сделать.
Незнакомку избивали. Звуки порождали у Стефани чувство головокружения и бессилия, как будто насилие творилось у нее на глазах, или как будто его совершали над ней. Даже любовник ее мачехи, маленький очкастый доходяга, обожавший по пьяни стоять в дверях комнаты, пялясь на нее, когда она поднималась по лестнице в туалет, не вызывал такого омерзения, как то, что слышалось из соседней комнаты.
Стефани спустилась с кровати так тихо, как только могла, морщась от каждого взвизга матрасных пружин, а после – от каждого скрипа половиц. Она подошла к двери на цыпочках.
Значит, соседка все-таки существовала, и Фергал до нее добрался?
«На ее месте могла быть ты».
Она вернулась к постели и взяла свой телефон. Набрала 999. Потом замерла, положив палец на кнопку вызова, вспомнив, как не смогла прошлой ночью ни разглядеть соседку, ни найти ее в ванной. Еще она вспомнила о том, что в соседней комнате не горел свет и никто не ответил на ее призывы.