Николай Ежов и советские спецслужбы - стр. 7
Самым ярким эпизодом революционных событий в Витебске, вспоминает Дризул, стало разоружение частей польского корпуса генерала Довбур-Мусницкого в самом конце 1917 года: «Получили директиву из Питера. Есть такая станция Кринки, километров в 30 от Витебска. Там, говорят, польские легионеры; около 10.000 и разоружить их во что бы то ни стало; что они двигаются на Питер. Обсуждаем в революционном комитете, что делать, сколько у нас сил есть. Посчитали, что тогда у нас тогда… было… около 3.000. Как же быть? – 3 тысячи, а там 10.000 легионеров, и они очень квалифицированные вояки, вооружённые. В нашем распоряжении… была такая полька из левицы ППС. Она не порвала ещё с ППС, но симпатизировала большевикам. Мы решили эту польку использовать, придумали хитрость. Я думаю, Николай Иванович Ежов участвовал в этом деле… Мы нашли эту польку и с ней договорились. Она была предана делу революции, красивая, молодая, полная такая, исключительно красивого телосложения… Революционный комитет выделил делегацию, поставил во главе Крылова (коменданта Витебска. – Б.С.), эта полька и человек 5–6. Организовали так: когда делегация пойдёт к Кринкам, то мы посылаем из Витебска эшелон за эшелоном, порожняком, но двери вагонов раскроем и поставим красноармейцев.
Наша делегация подъехала к полякам, вышли. Полька держит в руках красное знамя. Решили, что нужно играть на человеческих чувствах. Поручили этой польке только приблизиться к полякам, заговорить по-польски и сказать: «Вот я полька, родная ваша сестра… Предложение большевистского революционного комитета вести с вами переговоры не увенчалось успехом, так вот я пришла, ваша сестра… Я от вас ничего не требую, только прошу допустить делегацию революционного комитета большевиков к переговорам. Если вы на это не согласны, стреляйте в меня».
Она раскачивает знамя, открывает грудь, смело шагает с делегацией к полякам. Поляки начали переговоры. В это время подскакивает один вестовой верхом на лошади и докладывает: «Товарищ командир, прибыл эшелон пехоты, где прикажете расположиться?» К этому времени идёт эшелон с красноармейцами в дверях. Крылов, такой суровый, говорит: «Расположиться там-то». Через минуту второй эшелон. Вестовой докладывает – прибыла кавалерия. Где расположиться? Через минуту третий – артиллерия. Затем пулемётчики. Когда поляки посчитали по эшелонам, что получился перевес, в это время делегация заявляет: «В вашем распоряжении 10 минут, или вы сдаётесь, или мы открываем огонь. До свидания». Как только делегация ушла, так наши красногвардейцы разоружили их, без единого выстрела они сдались».
Слова Дризула о том, что он попал в артиллерийские мастерские как неблагонадёжный, Минц перенёс на Ежова и сделал из Николая Ивановича чуть ли не предводителя солдатского бунта. Дризул говорил о ненависти рабочих мастерских к их начальнику и некоторым другим офицерам. Историк же придумал мифическую попытку солдат, среди которых был и Ежов, расправиться с начальником некой «нестроевой команды».
Но Ежов категорически воспротивился публикации мемуарной статьи Дризула в журнале «Партийное строительство», о чем ее автор упомянул в покаянном письме сталинскому секретарю Поскребышеву от 20 ноября 1937 года, отправленному вместе с рукописью.