Никогда тебя не полюблю - стр. 23
- Ничего не болит... А где он? Андрей где? - садилась я с трудом - голова кружилась, а в мыслях крутилось только одно - пошел без меня раненого искать! И бумажку эту с заданием унес!
- Сказал, что тебе бульон нужен с курицей.
- И?
- Курицу пошел добывать!
- Хм. Ку... кого? - мне внезапно стало смешно, так смешно, словно в шарике, который водой наполнили, кто-то резко проделал дырочку - иголочкой острой - и я как та вода, лилась и лилась, хохотала и хохотала, поддерживаемая Леськой сначала удивленной, а потом, радостно и заливисто повторяющей за мной. Слезы текли по лицу. И мне было классно! Все вообще было замечательно! Здесь, в этой деревне так здорово - весело, необычно, и... Андрей добывает для меня мясо! Как первобытный человек добывал когда-то мамонта для своей... самки. На этой мысли мой смех оборвался. Леська еще некоторое время в одиночестве хохотала, но потом, видимо, поняла, что я молчу, и замолчала тоже. И я вдруг всё-всё поняла.
- Ты беременна? - спросила сходу, потому что не привыкла хитрить и ходить вокруг да около. А еще потому, что знала ее очень хорошо. И даже знала, что вот сейчас она заплачет, потому что... потому что маме еще не рассказывала и очень этого боится!
И глаза ее наполняются слезами. Дрожащими руками она собирает свои рыжие волосы в пучок на затылке. А потом отворачивается от меня к окну и, закрыв глаза руками, говорит:
- Институт закончить собиралась. Режиссером стать мечтала... Спектакли, концерты, петь на сцене... Ничего теперь у меня не будет. Даже просто в кино не сходить. Мама сойдет с ума! Она же меня предупреждала... Говорила...
И мне так жаль ее. Так жаль! Что, порывисто вскочив, обнимаю сзади за плечи и говорю так радостно, так весело, что и сама начинаю верить в это:
- Глупенькая! Все будет! И институт! И концерты! И кино будет! Дети... Они ведь так быстро растут. Год! Год всего лишь и это уже такой... ходячий чел будет! В садик водить будем! Мороженым кормить! Зато! Зато мы его наряжать будем! Как куклу! Наряды ему покупать! Игрушки! А Вадим... Он любит тебя! Я знаю. Не бросит.
И она кивает и улыбается сквозь слезы. Просто всем нам хочется верить в лучшее. Даже если все очень не очень...
- Эй, вы чего? Девчо-онки! - Вадим проносится, как ветер, мимо кровати и падает на колени там, перед сгорбившейся на самом краешке Леськой, обхватывает ее голову руками, заглядывая в лицо. И глаза у него такие... Такие жалостливые, такие ласковые, что я понимаю две вещи. Во-первых, мне пора уходить отсюда. А во-вторых, я только что сказала подруге чистую правду!
И стараясь не вслушиваться в тихий шепот, всхлипывания и звуки поцелуев, быстренько... Хотя, как быстренько? Так, вдоль стеночки - голова-то кружится! "Убегаю" из облюбованной сладкой парочкой вип-комнаты. Да! Дела!
А кушать, действительно, хочется! Интересненько! Я что, долго спала, получается? Не слышала даже, как в небольшую кухоньку приносили газовый баллон, как подключали его к плите. Выглядел этот странный, красной краской покрашенный агрегат, как большой огнетушитель, только шланг не раструбом заканчивался, а целой белой плитой, без одной ручки и с незакрывающейся толком духовкой.
На одной из двух имеющихся конфорок в кастрюльке кипела вода. Похоже, охота затянулась... Мяса что-то не видать. Хорошо, что мама продумала заранее весь наш отдых и в моей спортивной сумке есть сухпайки! У папы в магазинах такого добра навалом - и холодильники, и спальники, и палатки, и удочки, и насадки, и наживка... И море чего еще! Я всегда обожала там бывать - копаться в товарах, раскладывать все это по полочкам... И дома у нас тоже всего рыболовно-охотничьего предостаточно.