Ничего личного, просто развод - стр. 24

Но я не художник, я юрист. С возрастом и стажем мы становимся лучше, но после смерти совсем ничего не стоим.

— Юлия? Вы мне ответите?

Как ответить человеку, с которым лучше не связываться?

— Откровенно, Никита? У вас нет на примете никого более опытного? Я работаю всего четвертый год. Никого более… состоявшегося в профессиональном плане?

— Я не дурачок, насмотревшийся сериалов про ментов или каналов про рептилоидов. — Басов вроде бы улыбался, но это была заученная, неискренняя улыбка делового человека. Интересно, он сам замечает это или нет? — То есть я представляю, что «позвонить судье, с которым вы вместе учились, и все порешать» — к сценаристам развесистой «клюквы», а не к реальной жизни. Мне нужен человек, который знает, как все это делается, и только. Какие сроки, какие бумаги, какой суд… и все, что необходимо. Это может сделать любой студент.

И в этом ты прав.

— Но я и не студент тоже.

Я с благодарностью принимаю подарки судьбы, но не когда она сует мне принца на белой троянской лошади. Бывают подобные совпадения, но не в случае этого человека. Тот шустрый референт нашел бы Басову любого юриста по щелчку пальцев. От маститого дедка с докторской степенью до безусого выпускника заштатного юрфака.

— Юлия, моей дочери четыре года. Она резвый, веселый, умный и развитый ребенок. И наши с женой методы воспитания расходятся так, что дальше существовать одной семьей мы не можем.

А вот то, что дети — моя ахиллесова пята, он знать не может. Об этом известно лишь мне, Марку и матери — ну еще и Ларисе, крысе такой, а из-за нее и Ирине, крысе не меньшей. У Марка аккаунт профессиональный, который даже ведет не он сам, а нанятый сммщик, а у матери за несколько лет три фото, и те картинки к празднику.

Я ела джелато и слушала.

— Тася с самого рождения… развивалась. Понимаете? Я это слово беру в кавычки. Плавание, раннее чтение, ранний английский, теперь вот китайский, пианино, гимнастика, фигурное катание — а я категорически против, это красивый, но травмоопасный спорт. Я против, чтобы ребенок вставал в шесть утра и несся куда-то за чем-то, что ему совершенно не нужно, чтобы капризничал, когда ему надо ложиться днем спать, потому что он переутомился, и снова с криками просыпался в четыре часа, потому что устал, и опять не мог уснуть до двенадцати ночи… Я хочу видеть дочь с куклами или машинками, с другими детьми в песочнице, с детскими песнями под караоке и рисунками «каляка-маляка», а не с попытками изобразить перспективу на уровне художественного училища. Я хочу, чтобы она криво писала буквы, а не складывала стихи.

Басов видел, что я мрачнею все больше против собственной воли. И к Басову никогда не придет опека, просто потому что они себе не враги. А ко мне должен наконец прийти здравый смысл, и что-то он загулял, бесценный мой.

— А вы что, заметили это только сегодня?

Я выбивала его как заправский городошник. Специально выводила на возможные эмоции. Часть меня вспоминала звуки банкомата, часть вопила, что надо встать и бежать как можно скорее и как можно дальше.

— Иронизируете, я понимаю, — усмехнулся Басов, пристально глядя на меня. — Нет, я это заметил очень давно. У нас постоянно скандалы и крики. Да, Тася все это слышит, и я боюсь, что она считает себя виноватой. Плюс Нонна об этом ей прямо начала говорить, решила, видно, что дочь уже достаточно взрослая, чтобы осознать, как велика ее вина в постоянных спорах родителей. Простите, вы что-то сказали?