Ничего, кроме нас - стр. 21

– Мы не разрешаем лесбам и левым ходить по песку, – заявил Эймс.

Все девчонки окружили Карли, скандируя:

– Лесба, лесба, лесба.

Я хотела пройти вперед, но девчонки преградили мне путь. Карли тоже пыталась вырваться, однако парни зажали ее в тиски.

Из глаз у моей подруги брызнули слезы. И вдруг, откуда ни возьмись, появился Шон, местный спасатель. Этот парень лет двадцати с небольшим всегда казался мне малоинтересным: рыжеватый, с неплохой мускулатурой, он в разговоре никогда не смотрел собеседнику глаза. В общем, невыразительный тип из разряда вечно бубнящих: «Ага, чувак, всякое бывает». При всем своем занудстве Шон классно плавал, одним из первых занялся скейтбордингом и не боялся открыто высказываться, если видел, что творится какая-то дурость.

– Что у вас тут происходит? – спросил он.

Карли к этому времени плакала навзрыд и не могла ничего сказать.

– Да вот они нас на пляж не пускают, – ответила я.

– Врет она все, – фыркнула Деб Шеффер.

– Тогда почему моя подруга плачет? – возразила я.

– Потому что мы засекли, как они целуются, – объявил Эймс.

Карли внезапно пришла в ярость:

– Что ты врешь?! Врун несчастный! – закричала она.

– Ух ты, оказывается, жирная лесба умеет говорить, – делано удивился Эймс.

Бывают моменты, когда люди переступают границу, которую точнее было бы назвать точкой невозврата. Услышав этот комментарий, слетевший с уст Эймса, Шон отрезал:

– Ну, все, чувак. Я запрещаю тебе посещать этот пляж.

– Ты чё, в натуре, пошутить со мной решил? – взъелся Эймс.

– Я с тобой не шучу, – ответил Шон. – Запрещаю здесь появляться не только тебе, но и всем твоим друзьям тоже.

– А пошел ты, – огрызнулся еще один из парней, Ронни Ауэрбах.

– Это вы все отсюда ухо́дите, – хладнокровно заявил Шон.

– Или что? – вскинулась Дебби.

– Или я звоню в полицию, – усмехнулся Шон.

– На каком основании? – с вызовом поинтересовался Эймс.

– Агрессия. – И Шон положил руку на плечо Карли, успокаивая ее. Потом, взглянув на меня, спросил: – Почему бы вам, девчонки, не пойти поплавать?

– Спасибо, друг, – сказала я и за руку повела Карли к берегу.

– Да ладно, я просто делаю свою работу. И на этом пляже, моем пляже, мы такого не потерпим.

– Любитель педиков, – бросила Деб Шеффер.

– Сам небось голубой, – поддержал ее Эймс.

Так совпало, что чуть позже появилась полицейская машина – пляж был частью территории, которую патрулировали копы Олд-Гринвича. Зайдя по щиколотку в воду, я увидела, как одних из местных полицейских – рослый итальянец по фамилии Проккачино – выходит из патрульного автомобиля. Возвращаясь, я услышала, как коп говорит Шону:

– Если бы мы каждого задерживали за обзывания…

– Это были не обзывания, – возразил Шон, – а гнусные издевательства.

– Та паскуда сама нас обозвала, – сказал Эймс.

– Это ты лживая злобная паскуда, – бросила ей Карли. – Я тебе слова не сказала.

– Она говорит правду. – Шон повернулся к копу. – Я был тут. И все слышал – она им ничего такого не говорила.

– Она еще в школе нас оскорбляла, – нашлась Деб.

– Девчачьи выдумки я за милю чую, – хмыкнул Шон. – А между нами всего-то пара футов.

– По-моему, тут чисто школьные разборки, – усмехнулся Проккачино. – А это не наше дело.

– Если не считать того, что эта банда хулиганов пыталась помешать двум милым девушкам пройти на мой пляж. – Шон был непреклонен.