Незнакомцы - стр. 66
– У меня спустила шина, – объяснил он, расстегивая дубленку.
Теперь он чувствовал себя почти в безопасности, рядом была Фэй, она придавала ему силы.
– Я скучала, – сказала она.
– Но я выехал из дома всего лишь в полдень.
– А мне показалось, что прошла вечность. Я хочу, чтобы ты всегда был рядом.
Они наклонились друг к другу через стойку и поцеловались.
Это был поцелуй от чистого сердца. Она обняла его за голову и сильнее прижала к себе. Большинство давно женатых семейных пар, даже если они продолжают любить друг друга, выражают свои чувства чисто механически. Но у Эрни и Фэй все было иначе: через тридцать один год после свадьбы она все еще вселяла в него ощущение молодости.
– Ты привез оборудование? Все в порядке? Может, прямо сейчас и разгрузишь?
– О нет, только не сейчас, – бросив затравленный взгляд на темное окно, возразил Эрни. – Я вымотался.
– Но ведь там всего четыре упаковки…
– Нет, лучше я сделаю это завтра утром, – как можно спокойнее ответил Эрни, но голос выдавал его волнение. – За одну ночь с упаковками ничего не случится, полежат в машине. Гляди-ка, ты уже повесила рождественские украшения!
– А ты только теперь заметил?
На стене над диваном висела огромная гирлянда из сосновых шишек, в углу, за полочками с открытками, стоял картонный Санта-Клаус в натуральную величину, а напротив него, на стойке, маленький керамический северный олень мчал керамические сани с подарками. С потолка свисали красные и золотистые рождественские шары.
– Тебе пришлось влезать на стремянку, – сказал он. – Ты могла упасть. Нужно было подождать меня.
– Дорогой, я не из неженок. Успокойся. Вы, морские пехотинцы, слишком любите кичиться своим мужеством.
– Ты думаешь?
Входная дверь внезапно распахнулась, и вошел водитель грузовика: ему нужна была комната на ночь.
Эрни не мог перевести дух, пока дверь за ним не захлопнулась.
На долговязом водителе была ковбойская шляпа, джинсовая куртка, ковбойская рубаха и джинсы.
Фэй выразила восхищение его шляпой, украшенной кожаной лентой с бирюзой, шофер просиял и почувствовал себя как дома.
Пока клиент заполнял карту гостя, Эрни прошел за прилавок, стараясь не думать о случившемся с ним по дороге домой и о темноте за окном, повесил дубленку на вешалку у ящичков с картотекой и пошел разбирать корреспонденцию на дубовом столе: счета, рекламные проспекты, просьбы о пожертвованиях, поздравительные открытки и конверт с чеком – его пенсией.
Наконец он взял в руки белый конверт без обратного адреса. Внутри была цветная фотография, сделанная «Полароидом», с изображением семьи из трех человек – мужчины, женщины и ребенка – на фоне мотеля, рядом с дверью девятого номера. Мужчине на вид было не более тридцати, даже меньше, он хорошо загорел и прекрасно выглядел. Женщина была на пару лет моложе, симпатичная брюнетка. Девочка лет пяти или шести была просто очаровательна. Все трое улыбались. По их рубашкам с короткими рукавами Эрни определил, что снимок был сделан в середине лета.
Он с недоумением повертел в руках фотографию, но на обратной стороне не было никакой надписи. Он еще раз заглянул в конверт. Тот был пуст: ни письма, ни открытки, ни визитной карточки, чтобы определить отправителя. На штемпеле значилось, что конверт отправлен из Элко в прошлую субботу, 7 декабря.