Нежеланная семья - стр. 15

Неужели он до сих пор встречается с той женщиной? До сих пор целует её? А с ней он тоже сексом занимается? И тоже говорит, что её хочет?

От ядовитых мыслей начинает болеть голова. И тошнить.

Почувствовав позыв к рвоте, быстро поднимаюсь с пола и бегу к унитазу. Склонившись над ним, прочищаю желудок до тех пор, пока он не начинает сжиматься от боли.

Прихожу в себя только после того, как умываю лицо холодной водой. На душе противно, будто туда нагадил весь кошачий приют. А потому я решаю тихо уйти, чтобы Стас ни о чём не догадался.

Отыскав в сумке блокнот, вырываю из него чистую страницу и пишу Стасу небольшую записку: “С добрым утром. Приятного аппетита и хорошего дня. Убежала на пары”. Рисую смешную рожицу и, поцеловав клочок бумаги, оставляю его лежать на кухонном столе.

Когда выхожу из квартиры, Стас ещё спит. А потому я оставляю на тумбочке связку ключей, которую стырила у брата. Глупая была идея прийти к Вербицкому домой. Я хотела как лучше, честно. Разве я могла знать, чем всё в итоге обернётся? Стасу мой сюрприз явно не понравился, а не прогнал он меня, потому что стало жалко. Да. Наверное, так и было.

Оказавшись на улице, продолжаю давиться слезами. На пары идти не хочется. Да и как я пойду в таком состоянии?

Поэтому сажусь в первый попавшийся трамвай и еду в городской парк. Покупаю себе мороженое. И устроившись на лавке, жадно ем пломбир, щедро посыпанный сверху тёртым шоколадом.

Домой возвращаюсь после обеда, как и обычно в будний день. Пока иду по своей улице, ощущаю на себе тяжёлый взгляд. Он жжёт мою спину между лопаток.

Оборачиваюсь. И столбенею, увидев недалеко от себя Морозова Толика, которого несколько дней назад я треснула ногой по бубенцам.

С лица сходят все краски, а щупальцы страха заползают прямо под кожу. Оглядываюсь. Если крикнуть “помогите”, то это меня спасёт? Или лучше сразу дать дёру, как в прошлый раз?

5. 5

Стас

– Судебное заседание считать закрытым, – стукнув деревянным молотком по столу, закрываю папку с решением и удаляюсь в свой кабинет.

Снимаю мантию, аккуратно вешаю её в шкаф и только успеваю подойти к графину с водой, как лежащий на столе мобильный телефон оживает стандартным рингтоном. Скашиваю взгляд в сторону телефона и, увидев на экране имя друга, принимаю вызов.

– В центральную прачечную проще дозвониться, чем к тебе, – недовольно бурчит Лёха, причитает, мол, звонит мне уже битый час.

– Я на работе, если ты забыл. Не мог ответить. Случилось что-то? Весь на эмоциях.

Процедив через зубы ругательства, друг говорит, что Таню положили в больницу. И я сразу же напрягаюсь.

– Что с Таней? – зажав телефон между ухом и плечом, в спешке собираю сумку и вожу по кабинету беглым взглядом, чтобы в суматохе ничего не забыть.

– Упала и сломала руку.

– Какая больница? – друг диктует адрес, и я ускоряю шаг. – А с ребёнком всё нормально?

– Вот приедешь и узнаешь.

– Млять, – срываюсь, – ты можешь нормально ответить? По-человечески. Я же поседею, пока доеду до больницы.

– Да нормально. Успокойся, – сжалившись, отвечает Лёша. – Давай уже, Ромео, дуй к своей Джульетте.

Пропускаю попытку меня подколоть. Завершаю вызов. И с максимальной скоростью, на которую способен перебирать ногами, выхожу из здания суда. Прыгаю в тачку. И пока еду в больницу, ощущаю, как всего трясёт. Ума не приложу, как так можно было упасть. Разве эта девочка не смотрит под ноги? Злюсь на неё. И на себя злюсь! Мы ещё даже не стали одной семьёй, а проблемы уже сыпятся нон-стопом как из рога изобилия. Дальше-то что?