Невский без секретов. Были и небылицы - стр. 6
Исторические лица
Пора нам войти в Александро-Невскую лавру: без прогулки по ее некрополям в этой книге не обойтись.
Сегодня в лавре шесть некрополей и усыпальниц, хотя когда-то мест последнего упокоения здесь насчитывалось больше. В лавре действовали полтора десятка храмов, и часть из них использовалась как усыпальницы. Некоторые из храмов до наших дней не сохранились, а какие-то дожили в искалеченном виде – как знаменитая Свято-Духовская церковь, где был погребен генерал-губернатор Северной столицы Михаил Андреевич Милорадович и где отпевали Федора Михайловича Достоевского…
Ну а мы начнем с благополучно существующей и сегодня Лазаревской усыпальницы. Этот храм давно стал усыпальницей, и за всю его историю здесь было похоронено около пятидесяти петербуржцев. В их числе и знаменитая Прасковья Ковалева-Жемчугова, крепостная актриса, ставшая женой графа Николая Петровича Шереметева.
Сохранилось описание ее погребального шествия, пышность которого вряд ли уступала похоронам Ягужинского. За воротами Фонтанного дома Шереметевых приготовлена была «печальная колесница с балдахином», на нее поставили гроб, покрыв его золотым глазетовым покровом. И началось шествие, которое открывали «офицер полицейский верхом и два полицейские офицера пешие». За ними следовали певчие, «двенадцать священников по два в ряд», митрополичий хор и духовные лица с образами, два архиепископа и сам митрополит. Потом ехала траурная колесница, запряженная шестеркой лошадей, а по обеим ее сторонам «шли в черных епанчах, распущенных шляпах с флером 24 человека с зажженными факелами по 12 на стороне…» Неудивительно, что публики на Невском было «многолюднейшее стечение», и полиция принимала все меры, чтобы избежать давки.
В Троицком соборе лавры гроб был установлен на катафалк. А на следующий день после отпевания состоялось погребение в Лазаревской церкви…
Среди похороненных в Лазаревской усыпальнице – и адмирал Александр Семенович Шишков, знаменитый современник Пушкина и его оппонент на литературном поприще. В частности, Шишков много боролся за чистоту русского языка и считал необходимым исключить из него иностранные заимствованния. Вместо слова «аудитория», например, он предлагал говорить «слушалище», вместо «оратор» – «краснослов», вместо «биллиард» – «шарокат», вместо «калоши» – «мокроступы». Адмирал нещадно критиковал писателей, которые «безобразят язык свой введением в него иностранных слов, таковых, например, как моральный, эстетический, сцена, гармония, акция, энтузиазм, катастрофа».
А. С. Шишков
Правда, и у самого Шишкова случались оплошности на этой почве. Современник записал забавный диалог между адмиралом и его коллегой по Российской академии, в которой Александр Семенович числился президентом. Говорили о чистоте языка, и собеседник Шишкова заметил:
– Вы же и сами изволили ввести иноземное слово в Устав Академии!
– Какое?
– Президент.
Шишков помолчал и сказал:
– Так пиши, брат, в скобках «председатель» после слова «президент».
…Похороны Шишкова в лавре собрали много народу. Друг Пушкина Петр Вяземский писал тогда в своей записной книжке:
«Отпевали Шишкова в Невском. Народа и сановников было довольно… Шишков был и не умный человек, и не автор с дарованием, но человек с постоянною волею, с мыслию… герой двух слогов – старого и нового, кричал, писал всегда об одном, словом, имел личность свою и потому создал себе место в литературном и даже государственном нашем мире. А у нас люди эти редки, и потому Шишков у нас все-таки историческое лицо».