Невозможный - стр. 33
Ты пожала плечами и собралась уйти к себе.
– Бэлла, посиди со мной, – попросил он.
Ты была счастлива. Ты заварила ему вкусный зеленый чай с лепестками василька и мальвы, намазала тосты медом, порезала сыр и села напротив.
Ты смотрела на него. У него оказались невероятно красивые губы. Выразительно очерченный рот. Ты не замечала этого раньше. Как ты могла этого не заметить? Очень просто – он всегда тебе улыбался. А сегодня он был серьезен.
– Понравился концерт? – поинтересовался парень, мельком взглянув на тебя из-под челки.
И на тебя вновь нахлынуло… Черт! Что он сделал с тобой на том концерте? Как это можно назвать? Какими словами описать?
– Когда ты пел, я потеряла равновесие и ориентацию в пространстве. Буквально, – призналась ты. – Ты сам-то замечаешь? Понимаешь, что с людьми творишь?
Он с интересом посмотрел тебе в глаза.
– А мне нравится вносить в чью-то жизнь новые эмоции. И видеть, как люди шалеют.
Ты поняла: он, несомненно, видел результат, производимое впечатление. И это его трогало и подстегивало.
– Ты же… вывернул меня наизнанку! – сказала ты. – Как тебе это удается?
– Очень просто: для этого надо всего лишь вывернуться наизнанку самому, – ответил он.
– Я не понимаю… объясни… Что это значит?
– Это как в сексе. Если ты сама не впала в это состояние, то ничего не получится. Будет имитация оргазма. У артиста с залом должен быть… секс. В общем, могу тебя поздравить: на концерте с тобой случился оргазм. – Он улыбнулся.
Наверное, у тебя был глупый и перепуганный вид.
– Эй, я шучу! – засмеялся он. – Ну, почти…
Тебе было совсем не до смеха. Он открыто озвучивал свои эмоции и чувства, о которых ты не привыкла рассуждать вслух. Он говорил о таких вещах, которые никогда с тобой не случались прежде. Ах, как обманчива бывает внешность! Этот мальчишка говорил и поступал, как мужчина. Но он не был им юридически. Какая же это глупость, думала ты. Некоторые вполне совершеннолетние мужские особи до конца дней так и не становятся мужчинами, а этот мальчишка, такой решительный, такой преданный своей мечте, такой… живой и настоящий… Какой же он…
– Скажи, что с тобой произошло, когда ты вышел на сцену? Я не знаю тебя – такого…
– Я отпустил себя, – ответил он.
Тебе было совершенно не знакомо это состояние. Ты вообще была зажатой и неуверенной в себе.
– На сцене надо быть искренним. Иначе глупо петь от первого лица, – сказал он как нечто само собой разумеющееся. А ты вообще так никогда не думала о песнях.
– Тебе не страшно, выходя на сцену, к чужим людям, так открываться? И так… отдавать себя. Тебя потом не мучает ощущение внутренней пустоты?
Он молчал, и тебе показалось, что ты задела больную тему.
– Так и есть. И мне это не очень нравится. Ночью после концерта – состояние эйфории. На волне. А на следующий день – такая пустота, что хочется подсоединиться к какому-нибудь трубопроводу. Все равно с чем. Лишь бы залить. – Он помолчал. – Но на сцене надо быть искренним. И по-другому – мне не в кайф. По-другому – просто не имеет смысла.
Твой жизненный опыт говорил тебе: семнадцатилетние юноши искренне делают только одно: хотят секса. Но это имело отношение только к физиологии при полном отсутствии эмоциональной, чувственной составляющей. Ты не прощала им этой трусости и жлобства. И бешеное желание мальчишки напоить собой всех, обласкать каждого, его опьяненность собственными чувствами просто потрясли тебя.