Невозможно устоять - стр. 9
— Ладно, — проворчала я. — Постараюсь не обижаться на вас.
— Точно проехали?
— Посмотрим, — дернула я плечом. И ойкнула от щипка. — Да всё, всё, прощаю я вас.
Мы с подругами еще немного похихикали, сделали селфи, и они расселись по своим местам.
— Ты хоть Стасе вломила за её шуточки? — воинственно спросила Ярослава, возвращаясь к теме дня.
Вместо ответа я печально вздохнула.
— Надо ей отомстить. Серьёзно, так нормальные люди не поступают. Это подстава!
— Ясь, но она же не заставляла меня предлагать всякое Корнею Андреевичу. И раздеваться тоже не заставляла. Я всё сама.
— Как ты вообще могла в этот бред поверить?
— Не знаю, — спрятала я пылающее лицо в ладонях. — Сначала не поверила, а потом… правда, не знаю, девочки. Разволновалась из-за того что предмет не понимаю, из-за пересдач этих, из-за того что папа и дедуля могут узнать что я неуч. Еще и срок сдать хвосты — до конца месяца дан, преподаватель новый, опять же, и Стася еще напела мне… Короче, я сама в шоке, но в тот момент я ей поверила. И подумала что легче перенести пару минут позора, постояв без лифчика, чем документы забирать из универа. Ой, ужас, — с ужасом прошептала я на вдохе.
Я же и правда начала раздеваться. И Корней Андреевич меня не останавливал, смотрел, хмурился… а потом в три шага ко мне подошёл, я даже испугалась, перестала пуговицы расстегивать. Даже мысль мелькнула, что сейчас меня будут грязно домогаться, и хорошо бы убежать.
Но увы, я не убежала. Стояла, замерев как кролик перед удавом. Глазами хлопала — дура дурой.
— Кстати, а что там дальше было? — вырвала меня из воспоминаний Яська. — А то у меня истерика началась после того, как ты сказала что предложила преподу грудь показать, и начала раздеваться.
— Угу, интригу повесила, и в кусты. А мы — мучайтесь от любопытства, — поддакнула Рокси.
— А нечего было смеяться надо мной. Ладно, — вздохнула я, — хотите знать, что было дальше? Дальше был еще больший позор. Хотя, кажется, куда уж больше, да?
Когда Корней Андреевич подошел ко мне — я продолжила стоять, руки вцепились в пуговку в районе талии. Меня потряхивало то ли от ужаса, то ли от своей лихой смелости, то ли от пикантности всей ситуации — сама не знаю, от чего именно, но дрожала я как цыплёнок. И всерьез готовилась в обморок грохнуться.
А затем Корней Андреевич сжал мои ладони, заставил меня выпустить пуговицу из пальцев. Будет раздевать сам, — подумала я, и ошиблась.
Мужское прикосновение обожгло кожу на моём животе. Еще и тишина между нами — густая, тёмная — она всё сильнее меня смущала, но я ничегошеньки не могла сказать, голос отказал. Дышала-то через раз! Дрожала, краснела, сглатывала нервно… а потом поняла, что мужчина меня не раздевает. Он меня одевает! Пуговицу за пуговицей застегивает — быстро, ловко, снизу-вверх, к вороту, в злом молчании.
— А что было потом? — Яся прижала ладони к щекам.
— А потом он меня за плечи обхватил, развернул, и довёл до выхода из кабинета. И только тогда сказал… сказал… — я «дала петуха», и раскашлялась от волнения.
Ну как же обидно! Даже не знаю, что меня сильнее задело.
— Что он сказал-то?
— В подобном я не нуждаюсь — вот что, — пропищала я.
Угу, так он и сказал. Холодно, презрительно. Процедил, отошел от меня, подал мою сумку, и выставил вон. А я даже объяснить ничего не могла — онемела в тот момент. Сразу в голове прояснилось, и я поняла очевидное — Стася надо мной недобро пошутила, а я в эту дурь из-за стресса свято уверовала как полная лохушка.