Невинный трофей бандита - стр. 39
— Тебе полагается последняя встреча с отцом, — сухо произнес Адам, постучав в перегородку.
Стекло опустилось, и Панкратов передал папку своему охраннику.
— Что значит последняя? — сердце замерло, и кровь отхлынула от лица. — Вы же не?..
Не смогла произнести жуткую догадку, промелькнувшую у меня в голове.
— Не что? — окинул меня презрительным взглядом. — Не убью его? Договаривай. Чего заткнулась?
Но я не могла даже озвучить подобный ужас.
— Все в порядке будет с твоим папочкой, — хмыкнул он, и в его глазах я увидела столько отвращения, что вмиг ощутила себя грязной. — Скажешь, что возвращаешься на учебу. Когда приедешь в следующий раз, не знаешь.
— Он будет ждать меня на новый год, — ощутила тоску по прежней жизни, понимая, что теперь в ней не останется ничего из того, что я любила.
— До нового года ты мне успеешь надоесть. Но лучше пусть не ждет, — равнодушно добавил, смотря в окно.
Остаток пути мы ехали в полной тишине. Я проживала личный конец света, а он.. На него мне было плевать.
— Приехали. Твой выход, Голубка, — вырвал из размышлений голос моего хозяина.
21. Глава 20
Тусклая лампочка болталась под потолком. Стол, два стула, металлическая дверь и зеркало. Я словно попала на экраны телевизора в кадр какого-то фильма, где герой пришел навестить близкого в тюрьму. Не знаю, почему меня не повели в общую комнату для свиданий, а выделили допросную для встречи с отцом. Конечно, я все понимала. Его хотят уличить во лжи и осудить любым способом. Наверняка здесь писались все разговоры. Или же… Адам постарался, чтобы нам никто не мешал. Но ни один из вариантов не успокаивал. Происходящее пугало. Боялась человеческого коварства и того, что мог еще придумать Панкратов. Как ни странно, но теперь договор, подписанный в машине, успокаивал. Скоро папа будет на свободе. А мне осталось лишь отлично отыграть свою роль, и тогда с ним все будет в порядке.
Атмосфера в этом месте угнетала. Еще только выглянув из окна машины и увидев высокий забор с проволокой под напряжением, ощутила, как холод сковал тело, пробирая до самых костей. Но стоило войти внутрь, столкнуться с этими мрачными, суровыми людьми, чья жизнь состоит в том, чтобы следить за порядком среди преступников, как показалось, что и не я это прохожу по узким тоскливым коридорам из одного зарешеченного отсека в другой.
Дверь скрипнула, привлекая мое внимание, и я замерла. Словно в замедленной съемке в комнате появился единственный мой близкий человек. Темно-серая форма в цвет синяков под глазами, щетина на впалых щеках и взгляд совершенно потускневший. Будто передо мной не Андрей Анисимов, мэр города и волевой человек, способный до последнего биться за справедливость, а совершенно чужой и незнакомый мне зэк. В груди кольнуло, и я сжала зубы, чтобы не завыть в голос.
При виде меня в папиных глазах промелькнули радость и смущение. Нелегко ему предстать передо мной в таком виде.
Дождалась, пока с родителя снимут наручники.
— Десять минут, — пролаял охранник и вышел из камеры, запирая ее снаружи.
— Папа! — бросилась к отцу, не в состоянии сдержать горьких всхлипов.
— Курносик, не плачь, — прижал меня к груди папа, поцеловав в макушку. — Ну что ты так убиваешься, — слышала хриплый смех в его голосе и не понимала, откуда в нем столько сил и стойкости и как он может улыбаться после всего случившегося.